Спустя примерно два часа к ним вышел немолодой загорелый мужчина с проседью.

— Вы родственники Жана Леграна? — суровым голосом поинтересовался он.

— Да, — Стефан резко поднялся и с надеждой посмотрел на полицейского.

— Меня зовут Эдуард Фарси, я веду дело Сказителя, — представился мужчина. — Месье Легран задержан по подозрению в убийстве четырех девушек.

— Уверяю вас, это ошибка, — произнес Стефан. — Мой брат болен аутизмом. У него разум десятилетнего ребенка, и он не способен на убийство.

Месье Фарси нахмурился и сухо заметил:

— Вам показать дела, в которых дети фигурируют как убийцы? Да, их немного, но они есть. И это вовсе не дети, а психопаты. Ваш брат такое же.

— Да как вы смеете его оскорблять! — вскрикнул Эрик. — Вы не знаете его так, как мы!

— Может быть, я не так уж хорошо знаю месье Леграна, однако улики, найденные у него в доме, говорят о том, что и вы, его близкие, кое-что о нем не знали.

— Какие улики? Рисунки принцесс? — продолжал злиться Эрик. — Я же вам говорил: это наше домашнее задание. У всего класса они есть.

— И у вас тоже?

Эрик моргнул и, после небольшой паузы, качнул головой:

— У меня их нет.

— Почему, позвольте полюбопытствовать?

— Потому что я хреновый ученик и не делаю домашку! Черт, да вы тут все с ума посходили! Жан не виновен!

— Увы, улики говорят об обратном. — Месье Фарси сложил руки на груди. — Мы нашли не только рисунки, но и кое-что посерьезнее.

— И что же? — спросил Стефан.

— Вещи жертв. С их ДНК. Он их сохранил, как трофеи. Сережку, визитку, ноготь, резинку для волос.

— Быть не может… — пробормотал Стефан.

— Вот только не надо мне говорить, что их подбросили, — противным тоном заметил полицейский. — Лучше надо было за своим братом смотреть. Кстати, — он склонился к Стефану и произнес немного тише: — а вы точно уверены, что у него аутизм?

Стефан поднял на него удивленный взгляд. Столь наглый вопрос полностью выбил юношу из колеи.

— Вы с ума сошли?! — снова подал голос утихший было Эрик. — Да как вы можете такое предположить?!

— Предполагать — это моя работа, — нахмурился месье Фарси. — А вас я попрошу так не орать. Иначе мигом выгоним отсюда и больше не впустим.

— Да я вам…

— Эрик, угомонись, — остановил его Стефан.

— Месье Легран дело говорит, — кивнул полицейский. Посмотрев на наручные часы, он пробормотал, что ему пора, и ушел.

Стефан устало опустился на сидение и вздохнул. Произошедшее казалось ему сном.

— Как вообще они вышли на него? — пробормотал он, склонив голову и обхватив ее руками.

— Говорят, наводка. Какая-то мразь доложила. — Эрик сел рядом с другом.

— Кто-то из класса? — предположил Стефан. — Не твоя ли Марго?

— Вряд ли, — качнул головой Эрик.

— Странно. Для ордера у них должны были быть веские улики…

— Этот месье Грубый Полицейский обмолвился мне в начале, что они нашли на теле Элеоноры волосы Жана.

— Они дружили. Это не так уж и удивительно…

У Эрика зазвонил телефон и тот, извинившись отошел в сторону. Переговорив, он вернулся и виновато сказал Стефану, что ему надо уйти.

— Тебя подкинуть?

— Нет, я еще посижу тут. Вдруг смогу увидеться с Жаном.

— Хорошо, удачи. — Эрик сжал плечо друга и направился к выходу.

С уходом друга время потекло медленно, как вязкая густая каша. Мимо Стефана сновало много сотрудников полиции, но ни один из них не смог помочь ему увидеться с братом. В конце концов юноша перестал ловить их и просто сидел, уставившись в стену невидящим взглядом.

К вечеру к нему подошел месье Фарси и раздраженно попросил покинуть участок, так как рабочее время заканчивалось.

— Разве здесь не будет дежурных? — поинтересовался Стефан, глядя на полицейского уставшим взглядом.

— Будут, но вам тут уже делать нечего. Часы посещения закончились.

— Но…

— Если вы не уйдете сами, то мне придется выставить вас силой, — зло произнес полицейский.

Стефан понимал, что он просто хотел избавиться от него, и поэтому врал про часы посещения, однако спорить с ним у него не было сил. Сказывалась бессонная ночь и сегодняшние потрясения.

Встав, юноша медленно направился к выходу.

На улице уже смеркалось. Сделав глубокий вдох, Стефан посмотрел на темно-серое небо Парижа. Запустив руку в волосы, он почесал голову и охнул от внезапной боли.