Не замечая этого, он прошёл к своему рабочему месту. Присел.

Вздохнул.

Обыкновенно, в это время он включал компьютер и принимался за работу, но сейчас ему не хотелось этого делать даже чтобы занять свои руки.

Он посмотрел на пустующее место Сиба… и вдруг почувствовал, что его сердце, которое, казалось, уже приготовилось для электрического стула, снова тревожно застучало.

Сиба… Что с ней теперь будет? Она тут не причём. Но ведь полиция этого не знает, если менеджер или Киёко им всё расскажут, они…

Таро резко поднялся, сам не зная, что именно собирается сделать.

Раздался вскрик.

Удивлённый, Таро повернулся и увидел Киёко. Девушка в красном офисном свитере и юбке сидела, прикрыв рот, вжималась в спинку своего кресла и смотрела на него с ужасом.

Таро заколебался и медленно присел.

— Она… — вдруг заговорила Киёко робким голосом. Таро повернулся. Девушка заламывала себе руки. — Скоро вернётся. Наверное… Мачи-сан попросил, и я отправила ей письмо, что она может вернуться.

— А… Хорошо, — кивнул Таро.

Киёко быстро кивнула. Отвернулась.

Таро удивлённо поморгал.

Мысли в его голове складывались постепенно.

Значит, Сиба вернётся… Хорошо. Интересно, они успеют встретиться, прежде чем его посадят?.. Таро был не совсем уверен, какой вариант развития событий его больше устраивал.

— Танака… –сан, — снова раздался звонкий голос.

Таро повернулся и с некоторым удивлением обнаружил на лице Киёко — очень красивом — тень решимости, на смену которой немедленно пришла робкая улыбка. — Можно взять у тебя… карандаш?

— К-карандаш?

Она быстро кивнула.

— Ну… ладно. Карандаш… — он вытянул полку своего стола и растерянно попытался найти в ней заточенный карандаш. Вдруг ему в нос ударил сладкий клубничный запах. Киёко стояла совсем рядом. Робко улыбнувшись, она наклонилась и стала копаться в полочке своими длинными красным ноготками. Таро рассеянно наблюдал за её действиями. Наконец взгляд его сосредоточился… И прилип к декольте.

На Киёко была рубашка, верхние пуговицы которой были расстёгнуты. Таро видел ключицу, белый изгиб… И больше ничего. Лифчика не было, и тот в самый момент, когда он это понял, Киёко триумфально выпрямила, нет, выгнула спину, и её красивая упругая грудь натянула алую ткань.

Таро вздрогнул.

Лёгкий ток пронзил его тело.

Киёко быстро что-то написала карандашом на оторванном листочке, встала и пошла на выход.

Таро проследил за ней, затем прочитал оставленную запись:

«Второй отдел, служебный туалет. Я жду».

Таро поморгал.

Затем перечитал записку.

Ждёт? Чего? Может, ему нужно принести документы? В туалет?

Он попробовал прочитать надпись задом наперёд, затем поднялся и решил проверить самостоятельно.

По дороге Таро заметил удивлённые, насмешливые, даже завистливые взгляды своих коллег… Но ничего не понял.

Он не понимал до самого последнего момента, когда пришёл в туалет и увидел, что рубашка, которая прежде обволакивала грудь Киёко, теперь лежала на раковине, а перед ним была светлая кожа и женщина… Да, перед ним была женщина — её грудь и спина, которую он видел в зеркале на стене, и тогда Таро понял совершенно всё, и несколько минут спустя, когда он сидел в закрытой кабинке, а Киёко, кусая запястье, сидела на нём, вбирая его, он растерянно подумал о том, что, возможно, жизнь имеет свои плюсы…

…

…

…

Фух.

Было забавно.

Но немного затянуто.

Всё же не следует делать истории второстепенных персонажей слишком длинными. Основное действо должно быть сосредоточенно на главных героях.

Именно эти мысли проносились у меня в голове на третий и финальный день наблюдения за Танака Таро. Признаюсь, сперва я просто хотел посмотреть, как его организм отреагирует на новую формулу моего алхимического отвара, и не будет ли у неё… Слишком неприятных побочных эффектов. Но затем увлёкся и стал с интересом наблюдать за перипетиями его судьбы. Она была волнующей. Даже слишком. Некоторое время я серьёзно беспокоился, что он убьёт своего начальника, и даже собирался вмешаться, но, к счастью, всё обошлось. Потом, тайно, я немного подлатал бедолагу, чтобы последний не сделался на всю жизнь инвалидом.

Нет, разумеется злодею нужно творить всевозможные злодейства: избивать, пытать, воровать леденцы у детей и переводить бабушек на неправильную сторону дороги, но смерть — и сексуальное насилие, — есть та грань, за которую я переступать не собираюсь. И своим подопечным не позволю.

Можно отправить человека в больницу. Можно сделать его инвалидов, заставить питаться через трубочку, превратить его в овощ, но убивать — убивать его нельзя… Герои никогда не убивают. Это — важнейшее табу. Да и злодеи редко переступают запретную грань. Только самые страшные, безумные, те, которые не должны вызывать сопереживания, а потому обязательно должны умереть сами.