— Дай мне тоже, — попросила Карина из-за моей спины.

Мы с ней сидели на полу, на этот раз под моим столом, распивая бутылку элитного алкоголя прямо из горла. Молчали. Моя собутыльница периодически хлюпала носом, а я… А я смотрел в пустоту перед собой, не ощущая ровным счётом ничего. Виски, как назло, этим вечером меня не брал.

Когда количество янтарной жидкости в бутылке уменьшилось наполовину, Павлова вдруг подала голос:

— Прости, — её язык слегка заплетался, — я не должна была тебе это всё говорить… Просто сил больше нет никаких…

Понимающе кивнул и… мрачно признался:

— Самое поганое, что ты права. Я тоже об этом думал. Как только узнал о её смерти, потом в СИЗО, армии… всегда. Миллионы раз прокручивал в голове, что было бы, не вспыли я тогда, не выставь её из дома. Ночь же на дворе была. Такси нужно было ей заказать, до дому проводить… Не знаю. Мозгами, вот тут, — постучал себя по лбу, — понимаю, что бред. Это ведь она меня бросила. Какое «проводить»? А что-то внутри всё время шепчет: «А вдруг…» И вроде бы не виноват, но…

— … виноват, — за меня продолжила Карина и уткнулась лбом в моё плечо. — Мы же нормальные… наверное… да?

Задумался. Попутно погладив девичью голову.

— Честно? Без понятия. Я почти десять лет об этом с женой поговорить не могу, всё жду, что она в меня пальцем ткнёт и скажет, что это моя вина.

— Нина? Да нет… она же… понимающая.

— Понимающая, — согласился я. — А ещё она слишком хороша для всего этого дерьма.

Не знаю, что я хотел сказать этим, мысли в голове всё же начали путаться. И я уже никак не мог понять, чего же точно я опасался? Что скажу? Или что не скажу? Что она не примет мои признания? Или наоборот, примет, и окажется, что я зря столько лет боялся неведомо чего…

Виски в бутылке закончился, а смысла в нашем разговоре я так и не нашёл.

— Домой нужно, — нетрезво заключил я, предпринимая попытку встать на ноги. — Домой.

Конечности слушались плохо, и Каринка, наблюдавшая за моими неуклюжими шевелениями, вдруг засмеялась. А я, наверное, всё же переоценил степень своей трезвости.

— Ты пьян.

— Чья бы… мычала.

Всё же приняв вертикальное положение, протянул ей руку.

— Вставай.

— Я сама! — гордо вздёрнула она голову и тоже предприняла героическую попытку подняться. Вышло плохо, и в итоге она повалилась на меня, утыкаясь прямо в грудь. Поймал, покачнулся, но мы устояли. Она замерла в моих руках. Я тоже не шевелился, пытаясь понять, а что вообще происходит. После разговора стало легче, но этого всё равно оказалось будто бы недостаточно…

Карина оторвала своё лицо от моей рубашки и посмотрела мне в глаза. Её взгляд был чужим, но в то же время такими понимающим. Нас не связывало ничего кроме изуродованного прошлого, и этого вдруг оказалось достаточно.

— Помнишь… ты… как это… быть нормальным?

Я не помнил. Лишь притворялся. Давно.

Энергично замотал головой. Та закружилась, пришлось остановиться, сфокусировавшись на девичьем лице. Все попытки быть нормальным будто бы разлетелись на сотни осколков. И как не крути, но лишь в компании друг друга у нас выходило быть самими собой.

— Мы все больны… — едва слышно проговорил я, прежде чем поцеловать Карину в губы.

Квартиры были одинаковые, сливаясь в голове в единое яркое пятно. Разные адреса, метраж, дизайны, пустые и нет, виды из окон… В общем, предложенный выбор мог удовлетворить вкус любого, даже самого избирательного покупателя. Любого, но не меня.

Риелтор уже начинал посматривать на меня с раздражением, не в силах понять, что же меня не устраивает в очередной раз. А я не знала, как объяснить одну простую истину — не один из предложенных вариантов не порождал желания назвать его «домом».

— А может быть, и не надо? — с надеждой поинтересовалась Гелька, стоически таскавшаяся со мной по городу в поисках жилья. Но тут же осеклась, наткнувшись на убийственный взгляд моей мамы. — Нет, ну я не имела в виду ничего такого… Просто если Нине невмоготу находится в их с Ильёй доме… то всегда можно сделать ремонт. Выкинуть всё на помойку и забабахать что-нибудь новенькое.

— Ну нет! — возмутилась родительница. — Чем быстрее она вычеркнет из жизни эту сволочь, тем лучше.

— Да, но…

Этот спор я слышала уже раз в пятнадцатый за те две недели после того, как приняла судьбоносное решение не просто развестись с Нечаевым, но и полностью начать жизнь с чистого листа. Совсем с чистого не получалось. Оказалось, что за годы брака мы обзавелись слишком большим количеством общих ниточек-связей, которые теперь и приходилось вырывать с кровью.

— Дамы, дамы! — попытался утихомирить моих спутниц риэлтор, но, вместо того чтобы внимать голосу разума, они накинулись на него, попрекая бедного мужика тем, что он никак не мог мне угодить.