До меня им не было никакого дела, поэтому, воспользовавшись моментом, я выскочила в подъезд, тихо притворив за собой дверь. Поднялась на несколько лестничных пролётов вверх и опустилась на ступеньки. Врач во мне, конечно же, возмутился: «Дура, куда же ты на холодный бетон…», но я быстро отмахнулась — вряд ли воспаление мочеполовой системы смогло бы сильно повлиять на общее состояние.

Надавила на виски — голова гудела. После операции с общим наркозом и полученного сотрясения ей никак не удавалось прийти в форму. Головные боли стали практически моим постоянным спутником, хотя врачи после всех обследований и пообещали, что это пройдёт. Мне же временами казалось, что черепная коробка попросту взрывалась от количества мыслей и невесёлых дум.

Нет, помирать я не собиралась, даже боль от предательства мужа успела немного притупиться, словно я смогла примириться с этой новостью… А вот общее чувство растерянности никуда не делось. Мало того что я никак не могла определиться с тем, куда мне двигаться дальше, так ещё и собственная память играла со мной в странные игры. В последнее время меня не покидало ощущение, что я упускаю из виду что-то крайне важное. Но все попытки вспомнить, а что же это могло быть, оказывались тщетными. Поэтому я сидела на холодных ступеньках и всё не могла решить, как мне жить дальше.

Телефон зазвонил неожиданно, пронзив подъездную тишину.

Костя. Первой реакцией было поморщиться, но я тут же себя одёрнула. Козырев был одной из тех самых ниточек-канатов, что связывали меня с прошлой жизнью. И вроде как не его вина в том, что для меня он неразрывно связан с Ильёй. Вроде как…

— Да, Кость, — нарочито весело отозвалась я.

— Привет, — чуть замялся он, будто смутившись, после чего осторожно спросил: — Как ты?

— Пока жива, — ответила с лёгким вызовом.

— Нина, — то ли испугался он, то ли упрекнул.

— Ладно, проехали. Давай сразу к делу?

Дыхание на том конце телефона стало заметно напряжённее.

— Я хотел предложить тебе… как-нибудь поужинать.

Удивилась, трубку от уха оторвала, чтобы убедиться, что разговариваю всё-таки с Козыревым. Дисплей высветил и без того знакомое имя.

— Не молчи, — чуть хрипловато попросил Костя.

Ещё раз глянула на трубку и спросила:

— Это Илья попросил?

— Ты всегда будешь спрашивать об этом?! — вдруг взорвался он, переходя если не на крик, то на повышенный тон.

— Нет, но… это как-то неожиданно. А Ева будет?

— Евы не бу-дет, — чуть ли не по слогам пояснили мне, — мы с ней развелись.

В памяти зашевелилось что-то… едва узнаваемое. Кажется, он говорил о чём-то таком месяц назад, когда приходил ко мне в больницу.

— Мне очень жаль, — не совсем искренне заверила я его, скорее на автомате. В институт брака мне в последнее время не особенно верилось.

— Не стоит, — сухо сообщил мне друг юности. — Лучше скажи, что ты думаешь насчёт ужина.

Я поскребла кончик носа.

— А зачем? Ты о чём-то хочешь со мной поговорить? Если и ты меня начнёшь уговаривать вернуться к Илье, то я…

— Свидание! Это будет свидание! — выпалил Козырев. — Я приглашаю тебя на свидание. Только ты и я.

Сказать, что я опешила, не сказать ничего.

— Кого, меня? — уточнила на всякий случай.

— Нина, — простонал он. — Ты сейчас притворяешься или как?

— Нет… просто это как-то неожиданно… А как же Нечаев? Да и Ева…

— С Евой я развёлся! — жёстко выговорил Костя. — Раз-вёл-ся. Всё. Мы всегда были с ней чужими людьми… а сейчас тем более. А Илья… Вы с ним в процессе развода, думаю, что теперь твоя жизнь его не касается и ты вольна делать, что захочешь.

«А твоя? Твоя жизнь его касается?» — подумала, но так и не спросила. Вместо этого честно призналась:

— Не знаю, что сказать тебе. Это всё так неожиданно. И…

— Послушай, — сегодня он был настойчив как никогда. — Тебя это ни к чему не обязывает. Мы просто поужинаем, поболтаем, а там… там видно будет.

— Что видно? — наивно и по-детски пискнула я.

— Всё…

***

— Что ты собралась сделать?! — завопила на весь гостиничный номер Геля. — На свидание? С Костей? А как же Нечаев?

Она смотрела на меня так, что я даже начала опасаться, как бы у неё глаза из орбит не полезли.

Вот уже почти месяц я обитала в гостинице, так и не переборов своего отторжения перед нашей супружеской квартирой, которую так щедро мне уступил почти бывший муж. В тот день, когда он довёз меня до дверей, я не провела там и часу, схватив самое главное — врачебные документы и одежду на первое время, ещё порывалась утащить рабочие книги, но поняла, что попросту не осилю поднять коробку с ними.