Пока я совершала сей странный обряд, вернулась официантка и встала возле столика, должно быть решив удостовериться, что клиентка в своём уме.

— Всё в порядке… — начала я, поднимая голову, но резко замолчала. Надо мной возвышался Илья. Такой же взбудораженный и наглый, как и в день нашего знакомства. — Ты.

— Я, — согласился он без обиняков и плюхнулся на диванчик напротив.

— Следишь за мной?

— Ну не то чтобы слежу, — качнул Нечаев головой и… спёр горсть картошки с моей тарелки.

Недовольно свела брови, хотя сердце болезненно откликнулось на его такую привычную наглость. Только вместо восхищения, которое она обычно вызывала, я ощутила разочарование: его показная безбашенность больше не воспринималась мною как смелость или отвага, поэтому и прежних восторженных эмоций не возникло. А ведь когда-то именно за этот вызов во взгляде двадцатилетняя примерная девочка-отличница влюбилась в дерзкого дембеля… Никогда прежде я не смотрела на наши отношения с этого ракурса, теперь же история выглядела старой как мир.

— Чего ты хочешь?

— Поговорить, — ухмыльнулся он, но я интуитивно поняла — врёт. Нет, ложью были не слова, а вот эта его непробиваемость. Нечаева выдавал весь его внешний вид: и преувеличенно бодрый тон, и слегка подрагивающий уголок губ, и настороженный взгляд, напряжённые плечи.

— Я же сказала, — вымученно вздохнула, тем временем сама внутренне подобравшись. Его странное поведение в равной степени казалось и пугающим, и наводило на мысли о его уязвимости. Вот пойми, жалеть его или бить в ответ? Впрочем, мне не хотелось ни того ни другого.

— Да, я помню — с тебя достаточно подробностей.

— Именно! — вспыхнула я, вспомнив наш последний разговор на набережной. Меня аж замутило. — Дос-та-точ-но.

— Да я и не собирался, — на мгновение от потупил взгляд, но быстро взял себя в руки, вновь принявшись излучать мнимую «уверенность». — Просто я не хочу, чтобы ты уезжала так…

— Как?!

Воскликнула слишком громко, отчего немногочисленные посетители кафе тут же обернулись на нас. Но мне было всё равно, а ему и подавно.

— С уверенностью, что вся наша жизнь была обманом, или что всё зря, или… Я не пытаюсь вернуть тебя! — выпалил Нечаев и, прежде чем я успела бы обидеться, поспешно продолжил: — Клянусь, это одна из тех вещей, которых мне хотелось бы больше всего… Если бы я только знал, как загладить мою вину перед тобой, как добиться твоего прощения…

— Одна из тех вещей… — перебила речь Ильи. — Одна, но не единственная.

Виновато прикрыл глаза.

— А если бы у тебя была возможность выбирать? — с долей вызова глянул он на меня. — Здесь и сейчас. Одно желание, один шанс. Сомневаюсь, что ты выбрала бы никогда не встречать меня.

— Дети, — ответила, не раздумывая. — Я бы выбрала жизнь наших с тобой детей.

Последнюю фразу произнесла с особым нажимом, на что Нечаев кивнул головой.

— Значит, ты меня поймёшь.

На самом деле меня буквально жгло изнутри желание спросить, кого выбрал бы он, окажись на одной чаше весов наши мальчики, а на другой — Егор. Но сама же себя одёрнула. Это всего лишь словесная игра. Бессмысленная и беспощадная. Наших сыновей не вернуть, а Егор… Егор должен жить дальше. И сейчас мне хотелось верить в то, что Нечаев сумеет приложить для этого все силы.

— Хорошо, — согласилась без особого смирения, — я тебя поняла в этом вопросе. Что дальше?

Илья с шумом выпустил воздух через ноздри и устало потёр шею.

— Да не знаю я! Мне столько всего тебе сказать хочется. О прощении молить, извиняться… Рассказать, как ты мне дорога. Как люблю тебя. О том, как благодарен тебе… За всё благодарен, за каждый день нашей жизни. За веру твою в меня, за упорство, характер сильный… за то, что стены бетонные пробивать умеешь. За детей… наших. И пусть они так и не родились, но ведь они… были. Мы их любили, ждали, верили.

Его речь была торопливой, сбивчивой, горькой, завораживающей. Я сидела напротив бывшего (пусть пока только в мыслях, ещё не на бумаге) мужа, зажмурив глаза и затаив дыхание слушая каждое его слово, и чувствовала при этом какое-то странное единение с ним, так похожее на агонию. Нижняя губа предательски задрожала, пришлось прижать к ней кулак. Неожиданно второй ладони коснулась рука Ильи. Хотела отдёрнуть руку, но он мягко удержал.

— Скажи, что я могу сделать для того, чтобы тебе стало легче?