Тут оказались невероятные вещи: православными священниками состояли люди, говорящие дома по-польски, дочери которых — католички; оказалась существующей такая церковь, из которой давно уже украдена утварь, и служения в ней не совершалось вовсе; оказалось до тридцати школ при католической церкви, будто бы для приготовления детей к первой исповеди, с польским языком обучения; оказались в католических волостях малоизвестные школы, почему-то подчиненные курляндской дворянской комиссии по крестьянским делам; оказались православные ученики, не умеющие творить крестное знамение, не знающие молитвы Господней; оказались школы без славянских азбук, евангелий и молитвенников.

Сколько требовалось настояний и уменья, чтобы только ознакомиться с округом и этим сделать добрую половину дела! Вот характерная статистическая табличка, служащая противоположностью тому, что видел в Иллуксте иезуит Поссевин, когда царило там православие; население в Иллукстском уезде в 1883 году распределялось так:

католиков — 37,680

лютеран — 10,180

евреев — 6,710

православных — 5,720

раскольников — 4,000.

Три века безусловных гонений сделали, значит, свое дело, и повсеместные католические, с ex voto, кресты при дорогах, частые крестные ходы, постановка временных алтарей у крылец наиболее щедрых радетелей католической церкви, свидетельствуют о том, что инспекция святейшего синода появилась очень своевременно для подания помощи тем православным людям господствующей в Империи церкви, верховенство которой никакими привилегиями, никаким большинством других вероисповеданий по окраинам не отменяется. Вполне своевременно было поддержать этих православных и дать им то, что имеют церкви, не господствующие, а именно: дом молитвы с приличной утварью и школу с букварем и действительным, а не мнимым существованием.

Несомненно, что историческое развитие совершило свой полный круг, и для этого края настают другие времена. Уже лет двадцать пять назад стали мы приглядываться к судьбам православия в прибалтийских губерниях. В 1869 году образовалось для поддержки православия «Братство Гольдингенское Покровское», имевшее дело только с одним уездом, а в 1870 — «Прибалтийское Православное Христа Спасителя», распространявшее свою деятельность на все три прибалтийские губернии, с целью поддержания в них православия. Оба братства эти находились под покровительством Государыни Императрицы. В 1881-1882 годах её Величество изъявила желание слить оба эти учреждения в одно, что и исполнено. Новый устав утвержден святейшим синодом в 1882 году для «Прибалтийского Православного братства Христа Спасителя и Покрова Божией Матери». В 1884 году общество обладало капиталом в 201,000 руб. и имело обширный круг деятельности по школам, раздаче книг, устройству и благолепию церквей; оно выдает также стипендии учащимся латышам. Когда в 1883 году обнаружились случаи обращения в православие в Леале, братство не замедлило устроить там молитвенный дом.

Благодаря сильным ходатайствам и высокой милости Государыни Императрицы, братство получило крупную денежную помощь на православные школы; находясь в ближайшей связи с духовенством великороссийским, оно привлекает к вещевым и денежным пожертвованиям на прибалтийский край и наши древние, высокочтимые лавры.

Едва только вступив в деятельность, братство не могло не обратить внимания на запущенную Свято-Духовскую церковь в Якобштадте. Почти все, что было сказано о судьбах православия в этом крае, так или иначе касалось этой древнерусской святыни, служившей долгое время единственным светочем его в среде унии и иезуитизма. Судьбе угодно было, чтобы именно в этой церкви совершено было; в присутствии графа Бориса Шереметева, молитвословие, когда искони-русский край этот снова возвратился к России. Словно отвыкшие от победного славословия стены, по уходе наших войск, продолжали разрушаться; беспомощными и хилыми глядели остатки церкви, когда православное братство задумало отстроить ее. После долгих усилий и больших затрат, 1-го ноября 1884 года вновь отстроенный храм торжественно освящен, но 16-го января 1885 года, в глубокую зимнюю темень, около шести часов вечера, часть его взорвана злоумышленниками на воздух, а другая часть сгорела; священнику удалось только спасти чудотворную икону. Страшен был звук взрыва; видели люди как бы огненный шар; на льдине нашли убитую птицу, — самое же преступление осталось нераскрытым, но по мотивам своим вызвало много толков. Кто посещает Якобштадт и видит эту церковь поднимающейся вторично, тот непременно скажет православному братству свое глубокое спасибо.

Прослушав молитвословие во временной церкви, приложившись к кресту и чудотворной иконе Якобштадтской Божией Матери, очень небольшой, вделанной в иконостас, путешественники прошли немедленно к воздвигавшейся в описываемое время заново Свято-Духовской церкви. Фундамент был готов весь; стены подняты более чем в рост человека; кладка каменная, хорошая. Весь храм не особенно велик, и так как его воссоздали по образцу сгоревшего, то фотографии, снятые с его предшественника, так безвременно погибшего, дают полное понятие о том, чем он был. Вслед за строящимся храмом путешественники посетили одноклассную с двумя отделениями школу, число учеников которой в зимнее время достигает 150 мальчиков и девочек.

Переехав на катере на другую сторону Двины, путешественники проследовали в экипаже в усадьбу Крейцбург, мимо которой они уже проезжали. Недалеко отсюда находятся самые опасные на Двине пороги, тянущиеся на пять верст, числом девять, под общим названием «Перекориш». Самую усадьбу можно, пожалуй, назвать замком; над воротами виднелась надпись: «Добро пожаловать»; на башне развевался флаг в 33 аршина длины с гербом барона Корфа. Это одно из самых богатых поместий в крае; говорили, будто оно тянется на целых три станции железной дороги, и будто нынешний владелец его, барон Николай Корф, — счетом пятнадцатый Николай, в длинном ряду предшествовавших ему владельцев Крейцбурга.

Усадьба высится над одноименным местечком своей массивной башней и целым сонмом монументальных построек и обставлена зеленью стародавних кленов, лип и дубов. Внутреннее убранство вполне соответствует богатой внешности; если судить по количеству оленьих рогов и тетеревиных хвостов, красующихся на лестнице, охота в этих местах должна быть великолепна и зорко охраняема.

Двинск.

Общее впечатление города. История Двинска. Воспоминания о 1812 годе. Уланов и Кульнев. Собор. Николаевская дамба. Раскольники. Крепость. её собор и его былое.

Поезд подходил к Двинску[10] в глубокую темень. В ночном мраке город казался лишь темным пятном, а между тем, это довольно значительный город, в котором, по статистическим данным, насчитывалось:

домов каменных — 473

домов деревянных — 2,924

жителей — 60,296,

в том числе:

евреев — 26,540

православных — 16,690

католиков — 10,611

лютеран — 4,470

раскольников — 1,986

Все это, вместе взятое, люди и дома, и все то, что называется Двинском, разбросано по песчаным, совершенно безлесным берегам Двины, через которую перекинуть железнодорожный мост. Говорят, будто Двинск, благодаря своему пестрому населению и расположению при реке и железных дорогах, между русско-польско-литовско-эсто-латышско-немецкими землями, издавна почитаем, как пристанище, всякими темными беспаспортными людьми, причем состав полиции, пятьдесят пять человек нижних чинов и одиннадцать начальствующих над ними лиц, далеко неудовлетворителен. Говорят также, будто количество пьяных замечательно мало — не более тридцати человек в год; чем объяснить это? Само собой разумеется, что первоклассная двинская крепость, которая, согласно основным правилам фортификации, должна быть возможно мало заметна даже днем, объятая ночью притаилась совершенно.