Мари поднялась со скамьи и встала посреди дорожки перед ними.

— Для начала примите мои искренние соболезнования. — Бардо по очереди заглянула всем троим в глаза. — Джеймс был моим наставником и проводником во многих путешествиях, для меня это тоже большая утрата.

В ответ Мари получила лишь сдержанные кивки, но большего она и не ожидала.

— Вы ведь в курсе, чем он занимался? — глядя вдове в глаза, спросила Бардо.

— Да, мы бывали здесь раньше, всей семьёй, — кивнула супруга покойного. — Господин Свивер даже признал моё членство в Ордене.

— Значит, вы понимаете важность происходящего. Ничего не предпринимайте, ни в какую полицию не ходите. — Мари шагнула ближе. Она постаралась сделать настолько суровый взгляд, насколько могла. — Человеком, о котором я говорила по телефону, мы займёмся сами. Это дело Ордена.

— Это дело Ордена, — кивнула женщина.

Мари шагнула в сторону и жестом пригласила их войти.

Руперт так и сидел на диванчике, его колени дрожали. Бардо провела приезжих в столовую — только там нашёлся подходящий стол. В помещении уже попахивало. Рядом с завёрнутым в ткань мертвецом сидела Фелиция, Мари взяла кошку на руки и сразу же вышла, не желая становиться свидетельницей… всего.

Мари и Руп прождали в тишине около получаса. Всё это время Фелиция, мурлыча, лежала у Бардо на коленях, Герман тем временем отвлекал себя готовкой.

Наконец вдова сообщила, что они готовы забрать покойника. Руп и Мари помогли сыновьям Джеймса вынести тело, в катафалке ожидал свежий лакированный гроб. Вдова забрала вещи мужа из гостевой, а старший сын сел за руль отцовского автомобиля.

— И помните, без лишней огласки, — на прощание сказала Бардо.

Она слегка замялась и обняла женщину. Не потому, что жалела её, Мари сама нуждалась в объятиях.

— Чего стоял как вкопанный? — вернувшись в дом, спросила Бардо.

— Я?.. — вырвался из раздумий Руп. — А что я мог сделать? Я даже ни разу не дрался. Ты видела его меч?

— Трус, — процедила Мари. — Меч с меня ростом, ещё бы я его не видела!

— Это я виноват, да?

«Неужели я перегнула?».

— На самом деле нет, — смягчилась Бардо. — Если нет подготовки, то ты ничего и не смог бы. Лишь сам бы помер. Я тоже боюсь этого меча. Фламберг — самый кровожадный и самый жестокий из всех клинков. И Филиппу этого оказалось мало, лезвие его Сурмы не просто изогнуто множество раз, каждая волна расположена под своим углом, и порез таким клинком больше похож на рваную рану, не говоря уже об уколе. С современной медициной шансы, конечно, увеличиваются, но когда эти мечи были актуальны, такие раны не заживали. Да и сам Филипп чего стоит, он невероятно силён и при его размерах жутко проворен. Мне тоже было страшно, но именно поэтому я и продолжала бить… чтобы он не убил меня. Герман!

— Да, госпожа Бардо? — выглянул из кухни дворецкий.

— Как закончите, отвезите меня в город. Я заберу кое-что.

— Можем ехать уже сейчас, — кивнул старик. — Я только прогрею машину.

— Отлично. — Мари повернулась к Рупу. — Как вернусь, начнём твоё обучение.

— Обучение чему? — удивился Руп.

— Фехтованию, конечно. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя разрубили пополам? — развела руками Мари. — Вместе с картинами ты отнёс на третий этаж два меча, принеси их. Как вернусь — обсудим.

Пока Герман ждал в машине, Мари поднялась к бабушке.

— Здравствуй, Мари… — увидев внучку, бабушка сразу нахмурилась. — Что с тобой?

— Пара ссадин, я всего лишь упала с велосипеда, — соврала Бардо.

— Какого ещё велосипеда?

— Взяла у начальника, нужно было почту отвезти, — скинув пальто, ответила Мари.

— Меня как раз доктор навещает, пусть и тебя посмотрит, — бабушка засеменила на кухню. — Доктор Льюис, осмотрите мою внучку, пожалуйста.

За кухонным столом в белом халате, сидел долговязый мужчина лет пятидесяти с проседью на висках, залысиной на макушке и круглыми очками на носу. Он выписывал бабушке новый рецепт.

Врач подтвердил наличие трещины в ребре и посоветовал прикладывать лёд, сохранять постельный режим и делать дыхательную гимнастику. Он поблагодарил бабушку за чай, назначил дату нового визита и ушёл.

Пока бабушка провожала доктора, Бардо прошла в кладовку и достала с верхней полки футляр из-под виолончели. Её брату хорошо давалась музыка, он даже выступал с городским ансамблем, а когда у Перри появился лишний футляр, старшая сестра тут же попросила его себе. Но Мари не умела играть.

— Зачем тебе это? — спросила бабушка, увидев, что именно Мари выносит из кладовой. — Ты точно с велосипеда упала?

— Точно, просто я давно не занималась и не хочу растерять навыки.

— А что врач сказал, забыла? — подняв сморщенный палец, произнесла старушка. — Покой! Тебе нужен покой.

— Я аккуратно, правда.

— Ой, не нравится мне это… — мотнула головой бабушка. — Ты ведь обычно в другие дни приходишь!

— Просто мы поехали в город и, раз по пути, я подумала заскочить, — Мари нежно поцеловала старушку в лоб. — Не переживай. Я навещу тебя через пару дней.