Использовав опыт приятеля и вставив несколько собственных забавных деталей, Оливье наделил Меркуцио таким самомнением, сумасбродством и язвительным остроумием, которые разительно отличали его от созданного перед тем подростка Ромео. Это подчеркнуло необычайную широту его диапазона, хотя на репетициях весьма активная игра Оливье вновь вселила в режиссера мрачные предчувствия. Вообще это крайне беспокойное время было для Гилгуда настоящим испытанием. Он ставил спектакль. Он репетировал собственного Ромео с прощальной любовью, сознавая, что сейчас, в тридцать один год, наверняка играет его в последний раз. Все это приходилось совмещать с дневными съемками у Хичкока, которые и утомляли, и раздражали его. Но как истинный профессионал он справился, Ромео, несмотря на неудовлетворенность самого Гилгуда, был безоговорочно принят зрителями, и в целом спектакль с поменявшимися исполнителями имел огромный успех. Консерваторы превозносили героя за безупречное и прочувствованное чтение стихов; Меркуцио же позволялось обращаться с поэзией куда небрежнее. В создании Оливье, отчаянном рыцаре, который с возгласом ”Парус, парус, парус!” острием шпаги приподнимал Кормилице юбку, который дрался с Тибальтом (Гарри Эндрюс) так свирепо, что оба буквально пускали друг другу кровь, — жила захватывающая, неотразимая сила.

После семилетней разлуки с Шекспиром Оливье вдруг получил тройную порцию шекспировских ролей. В конце ноября, еще не расставшись с Меркуцио, он сорвал куш, легкомысленно названный “пределом мечтаний любого английского киноактера”, — роль Орландо в фильме “Как вам это понравится”, где Розалинду играла Элизабет Бергнер. Сохранив крайне скептическое отношение к попыткам экранизации Шекспира и считая себя актером, принадлежащим театру, он по-прежнему находил кино непривлекательным с художественной точки зрения. Однако отказаться от предложения, сулившего огромный по тем временам гонорар (600 фунтов в неделю), мог только законченный идеалист. Кроме того, по словам Оливье, он рад был оказаться партнером мисс Бергнер в любом виде искусства.

“Я всегда хотел по-настоящему сыграть Шекспира. Не гениально, боже избави, но добросовестно и осмысленно. Я надеялся, что это удастся с Ромео — не в кино, конечно, а в театре. Может быть, это и удалось, не могу судить. Во всяком случае, я не верю, что в самом деле играл так плохо или хоть в половину так хорошо, как утверждали критики. Я все-таки надеюсь, что смогу сделать с Орландо что-нибудь достаточно разумное. Нельзя играть рядом с Бергнер, ничему у нее не научившись”.

Почти два месяца Оливье был загружен, как никогда в жизни: каждый день он отправлялся на съемки ”Как вам это понравится”, а по вечерам продолжал играть Меркуцио. Пауль Циннер - продюсер и постановщик фильма и супруг мисс Бергнер — в самом начале работы заверил Оливье, что Шекспир останется в неприкосновенности. Сценарий, сделанный самим сэром Джеймсом Барри, предполагал лишь несколько незаметных сокращений. Однако в процессе съемок возникло множество дополнительных перемен. Чтобы оценить сюжет, надо улавливать каждое слово, но подчеркнуть преимущества экрана нельзя, не добавив побольше действия и движения. В погоне за двумя зайцами попытки экранизации Шекспира неизменно проваливались одна за другой. И лента ”Как вам это понравится” не составила среди них исключения.

Показательно, что к сцене схватки Оливье готовился с двумя профессиональными борцами, но даже избыток натурализма и напряженного действия не мог скрыть абсолютной несовместимости шекспировской пьесы и кино. Уже через несколько дней после начала съемок он понял, что ошибся, согласившись на эту роль. Желание сотрудничать с Бергнер быстро испарилось, поскольку они фактически не встречались. Она предпочитала приступать к работе во второй половине дня, когда Оливье, начинавшему едва ли не с рассветом, уже не терпелось получить короткую передышку перед встречей с Меркуцио. Невозмутимого Циннера вполне устраивали крупные планы Орландо, отвечающего на слова отсутствующей Розалинды.

Вечером в ”Нью-тиэтр” Гилгуд с интересом и скепсисом выслушивал рассказы Оливье о ходе событий на съемочной площадке. Его возмутила расправа над поэзией, учиненная за год до того Максом Рейнхардтом в роскошной постановке ”Сна в летнюю ночь”. Гилгуд был твердо убежден, что Шекспира нельзя представить на экране сколько-нибудь удовлетворительным образом; в таком мнении его укрепил провал множества предпринятых попыток, и в частности созданного в 1929 году Фербенксом и Пикфорд ”Укрощения строптивой” с незабываемым титром: “Дополнительный диалог Сэма Тейлора”. Взгляды Гилгуда не изменились ни после просмотра ”Как вам это понравится” с Бергнер и Оливье, ни после вышедшей на следующий год ужасающей экранизации ”Ромео и Джульетты” с Лесли Хоуардом и Нормой Ширер — он смог высидеть в зале лишь в течение десяти минут.

Рецензии на ”Как вам это понравится” и на игру Оливье были крайне разноречивы. Все же благодаря этому фильму он прошел ценную школу. На опыте Циннера он понял, чего следует остерегаться при экранизации Шекспира, и вынес собственное суждение по поводу того, как усовершенствовать подобным интерпретации.

Но в целом, так же как и Гилгуд, отвергнувший вскоре предложение Голливуда снять "Гамлета”, Оливье не мог избавиться от мысли, что за Шекспира на кинопленке не стоит приниматься вовсе.

Глава 9

ВИВЬЕН

Незадолго до рождества 1934 года, когда Оливье грелся в первых лучах славы, заслуженной при помощи эксцентричного Тони Кэвендиша, его игру пришла посмотреть темноволосая красавица с лицом феи, которой исполнился всего двадцать один год. В ней было что-то от котенка, и она выглядела — да и чувствовала себя — слишком юной для матери годовалой дочки.

Судя по всему, Оливье произвел на нее впечатление не только как актер и атлет. Ибо, повернувшись к приятельнице, она сообщила на редкость будничным тоном: ”Вот за этого человека я выйду замуж”.

”Не сходи с ума, — ответила приятельница. — У тебя уже есть муж, а у него жена”.

Девушка улыбнулась, и в ее широко расставленных, зеленовато-голубых глазах блеснули хитрые искорки. ”Не имеет значения. Все равно в один прекрасный день мы поженимся”.

К тому времени весь профессиональный актерский опыт Вивиан Хартли исчерпывался ровно одной фразой (”Если вас не сделают директрисой, в следующем семестре я не вернусь”), произнесенной в фильме Гейнсборо ”Дела идут на лад”. В школьном фартучке и широкополой соломенной шляпе Вивиан выглядела очень достоверно. В свою единственную реплику она вложила максимум чувства. Однако с тех пор прошло уже несколько месяцев, но, кроме этого эпизода, в профессиональном отношении она не сделала ровно ничего.