А уже через полгода после визита на ”Королевский театр” эта никому не известная и нигде не занятая актриса превратилась в вест-эндскую звезду.

Незадолго перед тем как Вивиан увидела на сцене Оливье, ее карьера сдвинулась с мертвой точки благодаря усилиям молодого театрального агента по имени Джон Глиддон. Этот бывший актер и журналист рассказал актрисе Берил Сэмсон, что хочет внедрить в Англии нечто вроде голливудской системы формирования звезд и ищет безвестных девушек незаурядной индивидуальности и внешности, которых можно было бы подготовить для театра или кино. Актриса порекомендовала ему Вивиан. В сентябре они встретились в конторе Глиддона на Риджент-стрит. Явившись в светлом летнем платье и шляпе с перьями, Вивиан пленила его своим обликом. По дороге домой она сообщила миссис Сэмсон, что понравилась Глиддону, который, однако, нашел невыигрышной ее девичью фамилию. Обсудив различные варианты — в том числе дикую идею Глиддона, предложившего псевдоним Эйприл Морн, — они решили еще в автобусе, что Вивиан воспользуется именем мужа. Она будет называться Вивиан Ли.

В надежде на грядущие дивиденды Глиддон трудился в поте лица. Он обеспечивал свою протеже всем необходимым для карьеры — знакомил с нужными людьми, сопровождал на престижные мероприятия и приемы с участием знаменитостей, где цветущая юная актриса могла предстать в самом выигрышном свете… С ее пленительной и фотогеничной внешностью она не могла не получить приглашения в один из так называвмых ”quickies”. Начало положила главная роль в “Сельском сквайре”, снятом в Элстри за одну неделю и обеспечившем ей пять гиней в день. Месяц спустя она появилась в следующей жуткой “quickie” — “Джентльменском соглашении”. Это был небесполезный опыт. Но могла ли она в самом деле играть?

Момент для настоящей пробы сил настал тогда, когда Дэвид Хорн, ее партнер по “quickies”, рекомендовал Вивиан на роль своей молодой кокетки-жены в пьесе “Зеленая рама”, которую ставили на сцене “Кью-тиэтр” в южном Лондоне. Времени для репетиций было мало, и она осталась недовольна собственной игрой, однако исполнение этой большой и эмоциональной роли утвердило Вивиан в качестве драматической актрисы. Теперь Бэзил Дин пригласил ее в художественный фильм “Взгляни и рассмейся”, который он ставил на Илинг-студиос с Грейси Филдз. Вслед за Оливье, игравшим пять лет назад в “Бо Жесте”, она быстро обнаружила, что Дин был создан для амплуа язвительного надсмотрщика. Во время короткой любовной сцены с Джоном Лодером Вивиан сильно волновалась. Дин, по его собственному признанию, не сделал на это никакой скидки, и, если бы не добрая поддержка Грейси, она могла совершенно пасть духом.

Стремительный театральный взлет мисс Ли давно уже стал легендой: в истории лондонской сцены фактически не встречаются золушки, этот тип более характерен для фабрикующего мифы Голливуда. Когда театральный менеджер Сидни Кэрролл набирал труппу для новой вест-эндской постановки ”Маска добродетели”, ни одна из приглашавшихся им актрис не смогла дать согласия на большую роль Анриетт Дюкеснуа, французской проститутки, притворяющейся прелестной юной девственницей. Тогда Кэрролл, прельщенный главным образом идеальными внешними данными Вивиан, решил предложить роль ей.

«Я была совершенно беспомощна, — вспоминала она позднее. — Каждый день на протяжении трехнедельных репетиций меня едва не выгоняли вон, так как я никуда не годилась… Кто-то из персонажей пьесы говорил мне: ”Я потребую от вас многого”, на что я отвечала: ”Уверена, не большего, чем джентльмены”, после чего зал взорвался от хохота, а я никак не могла понять почему. Вот какой я была дурочкой. Вероятно, мне удалось всех рассмешить благодаря определенному чувству ритма».

Мисс Ли обладала не только чувством ритма, но и другими достоинствами. На премьере, состоявшейся 15 мая 1935 года, она затмила всех своей обворожительной игрой. Говорила она, пожалуй, чересчур тихо, но в зал проникало нечто волшебное и необычное, большее, чем красота, обаяние или грация, — нечто исключительное, чего нельзя назвать словами. Магия звезды.

Кэрролл, уже успев это почувствовать, пригласил на спектакль Александра Корду. Кроме того, именно он предложил изменить ее имя на более женственное ”Вивьен”. Так появилась актриса Вивьен Ли, ставшая звездой с момента рождения. Репетируя ”Маску добродетели”, дебютантка получала десять фунтов в неделю. На следующее утро после премьеры ее рекламировали больше всех молодых английских актрис. Ее добивался Голливуд. Однако победил Корда со своим пятилетним контрактом, который обязал Вивьен сниматься всего два раза в год, предоставляя ей свободные шесть месяцев для работы в театре.

Вивьен впервые встретилась с Ларри, когда ”Маска добродетели” еще шла на сцене. Она ужинала в ”Савое” с Джоном Бакмастером, сыном Гледис Купер. Он указал ей на Оливье и его жену, сидевших за соседним столиком, и заметил: ”До чего же забавно выглядит Ларри без усов”. Непонятно почему, но эта реплика рассердила Вивьен. ”Я возмутилась и произнесла весьма напыщенно, что ничуть не нахожу его смешным. Когда мы уходили, Ларри подошел к нам и пригласил меня провести с ними вместе уик-энд. Я ответила, что он, конечно, имеет в виду и моего мужа, и мы приняли приглашение; я помню, что мы играли в футбол, а потом Ларри, поднимавший оглушительный шум, вдруг уснул как убитый, свалившись под пианино”.

Таким образом, начало оказалось не особенно романтическим. В январе 1936 года они едва не встретились вновь. Оливье в это время играл Ромео на сцене ”Нью”. Вивьен, покончив с “Маской добродетели” и ожидая сигнала от Корды, отправилась в этот театр на прослушивание к Гилгуду и Байам-Шоу, которые собирались ставить “Ричарда II” с Драматическим обществом Оксфордского университета. Пока Оливье, не подозревая о ее присутствии, сидел у себя в грим-уборной, Вивьен, на подмостках, прочитала и получила небольшую роль Королевы. Четыре месяца спустя, в другом театре, они увидели друг друга через рампу. Айвор Новелло привел Вивьен в “Лирик” на утреннее представление пьесы Дж. Б. Пристли “Пчелы на палубе”, поставленной новым содружеством в составе Оливье, Ричардсона и автора. Оливье без труда узнал ее в ложе — зал был фактически пуст.