Слов не было выразить мою радость и гордость похвалой Микаила Велиханлы.

В тот день я решил, что театр — именно мое призвание! Я мечтал о том времени, когда буду играть на сцене настоящего театра. Почему-то я видел себя в женских ролях. Мне тогда не приходило в голову, что настанет момент, когда женщины сами будут превосходно играть свои роли. Я ратовал за равноправие женщин, но не связывал его с возможностью прихода женщины в театр.

Прошло совсем немного времени, и я уже не так уверенно говорил о будущей своей специальности.

Как-то я наблюдал за тем, как Мехмандар-бек осматривает слушателей в кабинете доктора и я тут же подумал, что хорошо бы, стать врачом, исцелять людей от недугов, спасать больных от смерти.

С другой стороны, когда перед слушателями с лекциями выступали Муслим Алиев или Гюльмали Джуварлинский, я надеялся, что из меня со временем получится способный педагог. А на уроках арифметики я завидовал учителю и думал, что нет ничего лучше, чем быть математиком.

Мечты и надежды переполняли мою душу, и я не знал, чему отдать предпочтение. Наверно, многие в молодости так мечутся в поисках того главного, которое в будущем составит существо жизни.

С каждым днем приближалась весна. Солнечные лучи растопили снега на равнинах Карабаха и подбирались к заснеженным склонам все ближе и ближе. И вот уже и со склонов Аскерана сошел снег.

В горах шумели дожди, смывая остатки зимы мутными и бурными потоками, которые неслись к руслу Каркара. На низинах весна уже была в полном разгаре.

Еще долгое время вода в горных реках была мутной и пенистой. Но в Шушу пришло тепло. На солнечной стороне улиц у заборов и у стен домов стала пробиваться молодая крапива.

На Джыдыр дюзю зацвели первые весенние цветы. Это была первая весна моей счастливой жизни.

Ушли навечно те дни, когда я проклинал сиротскую долю и ожидал новых ударов судьбы. Новая жизнь влекла меня к себе целеустремленной направленностью всего, что мы делали в партийной школе. Теперь бы я не смог отказаться от нее хоть на миг и боролся бы за нее, не жалея сил и жизни.

Апрель начался проливными дождями, но к середине месяца установилась сухая, теплая погода. С ясного, безоблачного неба ярко светило солнце. Но вскоре наступила жара, преждевременная в этом году. Она порождала беспокойство: если весна такая жаркая и сухая, то каким же будет лето?

Несмотря на эти тревоги, мы тщательно готовились к празднованию третьей годовщины установления Советской власти в Азербайджане, который отмечается двадцать восьмого апреля.

Местный автор, уроженец шушинского квартала Мамаи, писал небольшие пьесы, одну из которых Микаил Велиханлы репетировал с нами к празднику. У меня роли в этом спектакле не было, но я ходил на все репетиции. Это была пьеса об историческом братстве азербайджанского и армянского народов. В спектакле участвовали двое слушателей-армян, учившихся в нашей школе и прекрасно говоривших на нашем языке.

Уездный комитет партии и работники исполкома придавали большое значение этому спектаклю. Решено было показать его не только для слушателей партийной школы, но и для всех желающих. Для представления выбрали зал неполной средней школы.

Назавтра после спектакля появилась статья в газете «Карабахская беднота», в которой хвалили слушателей нашей школы за мастерскую игру, воодушевление и энтузиазм. Автор статьи придавал большое значение тому, что в пьесе воспевается дружба двух братских народов.

Было решено приближающийся Первомай провести вместе с горожанами на демонстрации. В городе бесплатно раздавали бутерброды с маслом, вареные яйца, вкусные котлеты. Ели прямо в колонне демонстрантов, радуясь солнцу, весне, хорошему настроению. Все пели, танцевали и веселились. Только поздним вечером закончилось празднество.

А на следующий день слушатели партшколы отправились к источнику Иса-булаг, повар зарезал и освежевал двух последних овец из нашей отары. Кто собирал хворост и дрова для костра, кто затачивал из ивовых прутьев шампуры, другие помогали повару нанизывать мясо.

После шашлыка мы начали петь. Наши школьные музыканты знали множество песен — народных и сочиненных в последнее время. Пели и мою. Неподалеку, на той же поляне, веселились семинаристы.

Потом начались танцы. Каждый показывал все, что умел. Когда все устали, я предложил сыграть в игру, которой меня когда-то научила покойная Гюллюгыз: кто-нибудь говорил одну строку, другой придумывал к ней рифму-продолжение. Игра всех увлекла, никто не мог и вообразить, как много у нас оказалось способных «поэтов».