— Да, Винт.

Старший группы с облегчением выдохнул.

— Мы возвращаемся на корвет, капитан.

— В чём дело, Винт? У вас еще целых два часа! Займитесь своей работой.

Винт немного ошарашено посмотрел на своих бойцов, и затем его бриал выдал ему такую информацию, от которой он аж присел, где стоял.

Выяснилось, что они не были на связи ровно две секунды.

Всего две секунды…

Хотя, по его ощущениям, времени, как они зашли в тоннель и до снятия пелены, прошло не меньше пяти минут.

Ого!

А эти насекомые, оказывается, обладают очень даже продвинутыми технологиями, если могут одним нажатием пальца создать временной мешок! М-да…

— Мы возвращаемся на корвет, капитан! — твердо повторил он — Это важно!

На том конце возникла небольшая пауза, затем недовольное бурчание:

— Ну, раз важно, дуйте сюда.

Касия

Поисками потомков зотэрианцев занимались всю неделю без перерывов на отдых и совещания. Безрезультатно.

Прошерстили всю станцию вдоль и поперек, побывали во всех секторах. Даже устроили одну маленькую диверсию, чтобы собрать на площади как можно больше народу, всё без толку. Никого даже с приблизительно мизерным уровнем Хро так и не нашлось.

О трофеях, снятых с Гроу, Ван сообщил на Новый Зот, и оттуда сразу же поступил строгий приказ — больше к ним не прикасаться, пока во всём не разберутся специалисты.

В то же время одновременная пропажа стольких Гроу не могла пройти на станции просто так, бесследно. Их искали, и даже на борт «Зари» поднималась специальная комиссия, состоявшая из одних Моу. Основание простое: Мол, у вас с ними был конфликт в заведении, поэтому давайте рассказывайте, что, где и как…

Земляне только разводили руками, непонимающе посматривая друг на друга, а их бриалам пришлось выдержать настоящий экзамен.

Как потом выяснилось, эти Гроу — настоящий бич этой станции. Но, как говорится, не пойман — не вор! А поймать за всё время так никого и не смогли, хотя жалоб на них была просто уйма.

Несмотря на то, что стоянку корвета оплатили на максимальный срок, все дружно пришли к единому мнению, что на этой станции больше задерживаться смысла нет. Надо лететь, обследовать другую.

Капитан Ван ин Стаат хотел стартовать сразу же после принятия решения, но Винт уговорил его остаться еще на вечер, а с утра уже отправиться в путь.

— Ты пойми, капитан, — увещевал его тот, — сегодня на «Эор» прибывает корабль, которого тут на станции давно ждут не дождутся. Пятьдесят совершенно новых девочек разных рас. Там расценки такие, что отсеется разный сброд, и соберутся действительно платежеспособные клиенты. Я сам просматривал каталог, и как мне кажется, там для нас может быть кое-кто интересен. Да что это я… на вот, сам посмотри!

Винт развернул перед капитаном своеобразный рекламный плакат, на котором, сменяя одна другую, стали проявляться представительницы самой древнейшей во всей вселенной профессии.

— Стоп! — взволнованно воскликнул Ван и ткнул пальцем в плакат. — Винт, ты это видишь?

Винт, улыбаясь, кивнул.

— Ну а я о чём, капитан! Вот же, сам всё увидел!

На них с плаката смотрела ослепительно красивая девушка с огненно-рыжими волосами, голубыми глазами и чуть заостренными кверху ушами.

— Касия, — прочитал ее имя Ван и улыбнулся. — Где они будут давать представление?

Винт вздохнул и недовольно скривился.

— Там же, где я сцепился с главарем Гроу.

Доверив охрану корвета Гермесу, все дружно отправились на последнюю на этой станции вечеринку.

К ним, как старым знакомым, подскочил распорядитель и, вручая жетоны, сообщил, что осталось всего две ложи, да и то, одна была на двоих, а другая на шестерых, и если гости будут не против, то можно разместить там их всех.

— Мы с тобой в одну, — сказал капитан Винту, — а все остальные ребята пусть будут в другой ложе.

Заплатив за вход и заказав свободные ложи, все дружно поднялись наверх и приготовились к просмотру представления.

На постаменте еще никого не было. В помещении ярко горел свет, и народ активно прибывал, заполняя купленное ими пространство. Так продолжалось еще минут пять, а затем началось…

В битком переполненном зале резко погас свет, затем ярко осветилась одна только сцена, на которой в разных позах замерли пятьдесят юных прелестниц.