Я надеялась, что он не задумается об этом.

– Не будьте смешным, – раздражённо ответила я. – Меня не беспокоила собака, я боялась, что её могут использовать, как средство заманить вас в какую-то ловушку, вот и всё. Вечно вы торопитесь попасть туда, куда и ангелы ступить боятся...[232]

– В отличие от вас, – заметил Эмерсон. – Полагаю, вы споткнулись и упали абсолютно непреднамеренно?

– Совершенно верно, – ответила я со всем возможным достоинством.

– Хм-м, – сказал Эмерсон. – Ладно. Не столь важно, кто из нас был предполагаемой жертвой. Как бы мы поступили, если бы поверили, что собака была бешеной?

Сайрус крепче сжал мою руку.

– Я бы заказал поезд и, конечно, отвёз бы её прямо в Каир. В тамошних больницах доступно лечение Пастера[233].

– Прекрасно, Вандергельт, – согласился Эмерсон. – И где-то по пути, я подозреваю, группа добродушных незнакомцев освободила бы вас от вашего бремени. Если только не... о, будь всё проклято! – Он вскочил, выпучив глаза. – Какой же я дурак! – И без дальнейших церемоний выбежал из комнаты, оставив дверь качающейся на петлях.

– О, будь всё проклято! – повторила я с не меньшей горячностью. – За ним, Сайрус! Чёрт бы побрал мои юбки, мою ногу, мои колени... Поторопитесь, слышите!

Когда я выражаюсь в подобном тоне, мне редко не повинуются (а если кто-то не повинуется, то им окажется Рамзес). Сайрус озадаченно взглянул на меня, прежде чем последовать за Эмерсоном. Чарльз взглянул на Рене. Рене – на Чарльза. Чарльз пожал плечами. Затем, одновременно, как один человек, они встали и вышли из комнаты.

Кевин нерешительно застыл в дверях: одна нога – в комнате, другая – за порогом.

– Куда он ушёл?

– Не имею ни малейшего представления. Могу только предположить: куда-то, где ему не следовало бы находиться – конечно, не в одиночку, и не без охраны. Вернитесь и сядьте, Кевин, вы никогда их не поймаете. Если у вас было такое намерение.

Кевин выглядел получившим удар в самое больное место. Прежде чем он смог восхвалить собственные храбрость и рвение, Берта подбежала к нему и схватила за руку:

– Не уходи! Оставайся и защити нас! Это может быть уловкой...

– Со стороны Эмерсона? – иронически спросила я. – День в самом разгаре, и большинство мужчин по-прежнему находятся на борту. Сядь, Берта и прекрати свои причитания.

Призыв беспомощной женщины успокоил мужское тщеславие. Кевин обвил руку вокруг лёгкой дрожавшей фигурки и повёл девушку к дивану. Она села, уставившись на меня очень широкими и тёмными глазами. Затем отбросила вуаль с лица, как будто та душила её.

– Он появился там раньше тебя, – сказала она. – Как случилось, что собака напала на тебя вместо него?

– Я помешала, – ответила я.

– Случайно? Я не верю. Я видела, как быстро ты бежала. Как сильно ты, должно быть, любишь его!

– Любой бы поступил точно так же, – отрезала я, ибо не привыкла обсуждать свои личные чувства с другими молодыми женщинами.

– Не я, – откровенно признался Кевин. – По крайней мере, если бы мне дали время подумать, прежде чем действовать. – Он глубоко вздохнул и погладил Берту по руке. – Охон, это проклятие нашего чёртова британского морального кодекса… Он вбивается в каждую голову с детства и становится частью нашей натуры. Я прилагал все возможные усилия, чтобы справиться с ним, но бывали времена, когда даже я инстинктивно вёл себя, как джентльмен, вместо того, чтобы в первую очередь подумать о собственной драгоценной шкуре.

– Не так уж часто, – прокомментировала я.

Берта дрожала, как лист на ветру. Кевин устроился рядом с ней и с подчёркнуто мерзким провинциальным акцентом принялся разливаться соловьём. Я перестала обращать на них внимание. Мои глаза были прикованы к широким окнам салона, через которые я видела, что Эмерсон мчался по берегу в сторону деревни, без шляпы и без пальто, его волосы развевались на ветру. За ним следовали все остальные, однако я и на них не обратила внимания, даже в мыслях.

Но вернулись они гораздо раньше, чем я смела надеяться. С моих губ слетел вздох облегчения. Сайрус, должно быть, остановил Эмерсона и убедил его прислушаться к голосу разума – или, скорее всего, Эмерсон замыслил что-то своё. Он, как правило, не был восприимчив к убеждению, сколь бы разумным ни являлся сам по себе.

Эмерсон с Сайрусом шли бок о бок (а оба молодых человека следовали за ними на почтительном расстоянии). Приятно было видеть такое дружелюбие – они казались поглощёнными серьёзной беседой. Чего бы я ни отдала за возможность подслушать их разговор! Ничего, подумала я, попозже я заставлю Сайруса проболтаться.

ГЛАВА 14

У мужчин всегда

найдётся веское оправдание,

чтобы побаловать себя.

Змея, крокодил и собака – мы встретились с ними и победили их всех! Последнее из трёх предначертаний было самым хитроумным и самым опасным: если бы Эмерсон не догадался исследовать тело собаки, я могла бы теперь оказаться в лапах нашего заклятого врага. Я не обвиняла Эмерсона в том, что он не подумал об этом раньше. Такая мысль – вернее, неопровержимая логика – не пришла в голову и мне. В тот миг я несколько отвлеклась[234]. Только те, кто столкнулся с подобным, могут полностью постичь неизъяснимый ужас, переполняющий душу при мысли об одной лишь возможности этой ужасной инфекции. Прижигание является наиболее эффективным методом, но излечения не обеспечивает.