Здесь был убит итальянский писец, музыкант и певец Давид Риччо — лордом Дарнлеем и его приспешниками. Мария простила ему ненависть к чужеземцам и вышла за него замуж. Через два года он был также убит — лордом Босуэлом. И за него вышла замуж неустрашимая королева. Неудивительно, что благородные лорды почувствовали пресыщение и свергли Марию. Она бежала в Англию, там была посажена на десять лет в тюрьму королевой Елизаветой и, в конце концов, сложила голову на плахе. Таково краткое изложение истории.

— К счастью, история современного королевского дома не настолько кровава, — заключила Дарлинг Никола свое описание и добавила: — Отдых на полчаса.

Во дворе стоял шотландец с волынкой. Кто хотел, мог с ним сфотографироваться. Все это напоминало Санта-Клаусов в универмагах.

Тина Лобеманн бросилась к мужчине в короткой юбке-похоже, что национальный костюм здесь носили представители лишь старшего поколения. Родители ее фотографировались, все развлекались. В конце концов клетчатый, в солидных летах «юноша» воспользовался моментом и поцеловал Тину.

— Ох! — воскликнули вдовы, притворно застенчиво хихикая.

С завистью рассматривали они Тину, как будто чем-то необыкновенным был поцелуй толстого пожилого мужчины.

Хильда грустно вздохнула и погладила Тину по щеке.

— Ну и как целуются шотландцы? — тихо спросила она.

— Мокро, — ответила Тина, скорчив гримасу.

— Все дело в волынке, — решительно заявила Эмма, не вдаваясь в подробности.

Тео огляделся. Где Никола? Либо она была где-то занята, либо исчезла. Чем она занималась, когда исчезала, как тогда на пароме или вот теперь?

Он не терпел все эти спектакли для туристов, поэтому отправился по узкой дорожке, вьющейся среди рододендронов, и вышел к малюсенькому, не больше хлебопекарной печки домику. Стояла полнейшая тишина. Даже птицы смолкли. Все дышало стариной. Ни души.

И все-таки! На камне, прислонившись к толстому стволу вяза, кто-то сидел с закрытыми глазами и мечтательным выражением лица.

Никола!

Тео остановился, не зная, что предпринять. И тут она произнесла, не открывая глаз:

— Да подходите уж, вы не помешаете.

— Простите. — Он приблизился на цыпочках. — Что вы здесь делаете?

— Подзаряжаюсь. Как наш милый Хушль урывает время для сна, так и мне требуется снятие напряжения. Всего пару минут, — улыбнулась она ему. — Вот и все в порядке.

Тео, в ответ на ее приглашение, присел рядом на камень перед доисторической пекарней.

— Купальня Стюартов. — Никола, подняв руку, нежно прикоснулась к каменной кладке — Сюда она приходила из дворца, чтобы искупаться. Здесь так низко, что можно рукой достать потолок.

Она встала, чтобы показать ему. Он тоже потянулся рукой. Они находились очень близко друг от друга.

— Сколько же красоты таят эти стены, — покачав головой, промолвил Тео.

Ему казалось, будто перед ним стояла Мария Стюарт, обнаженная, с бледным и прекрасным телом, высоким лбом и изумительно очерченными бровями… Лицо Дуни потускнело в его памяти, и вот он уже держал в объятиях Николу. Только ее. Он склонился к ней и поцеловал так нежно, так томительно, словно было ему не больше семнадцати и все, все в его жизни еще только начиналось.

— Давайте возвращаться — Никола мягко отстранилась от него, еще раз провела рукой по старым стенам. Она казалась немного смущенной и, желая преодолеть смущение, произнесла:

— Вообще-то я не имею привычки целоваться с попутчиками.

Слова прозвучали холодно. И на его взгляд, немного обидно. Они совершенно не вписывались в окружавшую их романтичную, наполненную духом старины обстановку.

— Никола. — Он чувствовал себя каким-то беспомощным. Как ему поступить? Извиниться или тоже сказать что-то обидное? И тут у него вырвались те глупые слова, что имеют обыкновение говорить люди в подобных ситуациях: — Мы же взрослые люди.

Она рассмеялась. Без издевки, по-настоящему весело. И чтобы не обидеть его еще больше, она взяла его под руку и обратилась к нему на «ты».

— Тео, послушай. Мне это понравилось. Я даже хотела этого. Но мы с тобой здесь не для того, чтобы развлекаться или влюбляться. У нас другие задачи. Так что, запомни это, пожалуйста!

Читать проповеди, да, это она умела. И еще говорить! Красноречивой, вот кем она была. И он от нее не желал отставать. Если он начинал говорить, то выражался фигурально. И понять, о чем идет речь, зачастую бывало невозможно.