Я прикрыла глаза и заставила себя погрузиться в воспоминания. Я тщательно перебирала все, что поняла об энергиях эмоций, сортируя свой опыт. Я частенько «цепляла» следы разных эмоциональных взаимодействий между людьми, даже просто проходя мимо. Я помнила разное: как ругается бакалейщик с раздражающей его покупательницей; что чувствует водитель, в ужасе орущий на няньку, которая не усмотрела за ребенком и тот едва не попал под колеса; даже однажды случайно видела супружескую ссору, во время которой мужчина замахнулся кулаком на женщину. Но ни в одном из этих случаев я не ощущала таких тошнотворных диких и гадких энергий, как от Анны. Все ее дело было очень странным, очень расчетливым и выверенным. Не случайная жертва – преступник подготовился, чтобы похитить ее, не оставив следов. И после применил амулет, чтобы она ни о чем не помнила. И эти ощущения… разве можно такое организовать случайно, с первого раза?

Я распахнула глаза и покосилась на господина Ульрика, который спокойно рылся в своих любимых бумажках. Идеальный источник информации:

– Господин Ульрик, вы же давно здесь работаете? – зашла я издалека.

– Много-много лет, – усмехнулся он. – Когда я пришел сюда, то был розовощеким юнцом с горящим взором, мечтавшим помогать ловить преступников…

– И вы помните все дела, которые вам сдавали в архив?

– А ты меня испытай, девонька, – усмехнулся он.

– Дела о похищениях молодых женщин. За последние несколько лет. Жертв может объединять то, что они похожи внешне: миловидные, черноволосые, стройные. Возможно, леди. После похищения найдены на улице обнаженными.

– Вы о деле леди Анны Мелисон? – нахмурился он. – Его еще не сдавали в архив.

– Я подозреваю, что могут найтись похожие дела.

– Следователь Ренслир спрашивал об этом, но нет, никаких других дел с применением артефакта забвения не было.

– А по остальным параметрам? Подумайте. Темноволосые девушки, похищены без свидетелей, а после найдены на улице…

– Нет, точно такого же точно нет… – господин Ульрик нахмурился. – Да и внешность жертвы в делах не указывается…

– Но? – я видела по его лицу сомнения.

Старик вместо ответа развернулся и, тихо бормоча себе под нос, пошел в глубину архива, к шкафам, до которых я еще не добралась. «Возможно ли? Не знаю, но, почему бы и не посмотреть?» – бормотал он себе под нос.

Вернулся он с толстой папкой, на которой была надпись: «дело Дианы Лонгслит». Я поспешила притянуть ее к себе поближе и взяться за завязки.

– Ты уверена, что хочешь читать это девонька? – господин Ульрик положил сверху руку, мне мешая. – Это отнюдь не для женских глаз.

– Я справлюсь, – строго кивнула я. – Я хочу найти преступника… в смысле, помочь следователю найти преступника.

– Тогда вот еще, – сверху лег одинокий листок с заголовком «Заявление».

Я пробежалась по написанному взглядом и растерянно покосилась на господина Ульрика:

– А где остальное дело?

– Его не завели, – пожал плечами он.

– Жертва отказалась от своих слов?

– Нет. Просто она… – он вздохнул. – Она занималась делом, о котором неприлично говорить с дамами, леди Монх. Расследование открывать не стали.

Я сердито поджала губы и углубилась в чтение документов.

«И что я здесь делаю?!» – билось у меня в голове, когда я медленно начала подниматься по лестнице. Извозчик, которого я попросила подождать меня немного, подстегнул лошадей и свалил из этого района куда-то в туман, заставив меня внутренне чертыхнуться. Я леди, поэтому не побежала за ним вслед и не начала кричать ругательства вперемешку с мольбой остановиться, но, честно сказать, с каждым шагом моя решимость убывала.

В этом мире район красных фонарей выделялся наоборот синей и зеленой подсветкой. На других улицах фонари были либо масляные в самых бедных районах, либо газовые или даже магические в фешенебельных районах, но теплого желто-оранжевого света, напоминающие огонь. А вот на улицах, о которых неприлично говорить в обществе леди, фонари были забраны в плафоны голубого или зеленого стекла, а дома светились магическими огнями соответствующих цветов. Именно этот адрес в качестве контактного оставила единственная выжившая, кроме Анны, жертва преступника, если я права – девушка, подписавшаяся просто «Рыжая Жози».

После отповеди, которую мне устроил Ренслир, я не решилась просто отдать ему бумаги, боясь, что он поднимет меня на смех. Вместо этого я уговорила господина Ульрика допустить меня в святая святых – хранилище улик. Там я смогла сравнить два куска ткани, в которых нашли вторую и третью жертвы неизвестного, и была совершенно уверенна в том, что они связаны. Оба куска ткани оказались старыми вылинявшими бордовыми бархатными портьерами. К сожалению, рисунка на ткани не было, как и других общих элементов. Я готова была поклясться, что это портьеры из одного дома, но доказать это было невозможно. Хоть бы они монограмму что ли на них вышивали, что ли, так нет! А степень загрязнения и оттенок бордового вряд ли мог считаться достаточным аргументом, подобные ткани слишком распространены, чтобы найти покупателя или хотя бы изготовителя. Поэтому дальше я решилась пойти и допросить единственную выжившую и находящуюся в сознании жертву.