– Спасибо! – от всего сердца сказала я, провожая Ренслира до двери.

– Это же я втянул вас в дело Анны, – тяжело вздохнул он, – мой долг – хотя бы сделать так, чтобы это не доставило вам больших проблем. Но пожалуйста, больше не делайте ничего, не посоветовавшись со мной, это может быть опасно!

– Конечно, – кивнула я, устыдившись того, что поперлась в дурной район одна. – Но и вы обещайте прислушиваться ко мне хотя бы немного и не отстранять от расследования!

– Это не женское дело, – пробурчал Ренслир.

– Это вам пока так кажется, но вы увидите, что я могу быть вам полезна. Я больше знаю о том, как жила Анна, потому что живу, как и она, в пансионе. Да и женщины-свидетельницы вряд ли будут с вами разговаривать, а вот если мы пойдем вместе, то они смогут раскрыться…

– Женщины обычно не любят суккубов и чувствуют к ним подсознательную антипатию.

– Это если суккуб не может сдержать свою природу и клеится ко всем мужчинам подряд, – отмахнулась я. – Давайте хотя бы попробуем.

– Ладно, – наконец, вздохнул Ренслир, – я зайду завтра архив и посмотрю дела, которые вы нашли.

Он изящно поклонился мне, приподняв свой цилиндр и, не забыв про трость, покинул пансион, а я осталась на месте, смотря ему в след.

– Я все равно не позволю вам навредить репутации пансиона, – послышалось позади едва слышное злобное пыхтение.

Вздрогнув, я обернулась и наткнулась на мрачный взгляд Веленсии.

– Я не собираюсь никому вредить или позорить, – тяжело вздохнула я. – Просто помогаю в расследовании преступления.

– Эти свои сказки оставьте для хозяина, он верит в эти бредни, – прошипела она, – я-то вижу, как этот следователь на вас смотрит. Ни за что не поверю, что между вами только деловые отношения. И вообще, где это видано, чтобы женщина помогала в расследованиях?! Просто отговорка для наивных. Так что помните: я буду следить за вами. Едва вас начнет тянуть на соленое или тошнить по утрам, вылетите из пансиона, как пробка из бутылки!

– Что?! – я даже не сразу сообразила, а, когда сообразила, густо покраснела, – у нас совсем не такие отношения! Он мне вообще не нравится, мы с ним вечно ссоримся!

Но Веленсию это совсем не убедило. Она прищурилась, всем видом будто говоря: «я слежу за тобой», – и ушла.

– Она просто видит то, чего нет, – пробормотала я себе под нос и прижала руки к горящим щекам. Посмотрела на себя в зеркало: глаза блестят, покраснела вся, как девчонка, которой в след прокричали «тили-тили-тесто, жених и невеста!» – И совсем мне не нравится Ренслир. И я ему вообще не симпатична, – еще раз повторила я, пытаясь убедить саму себя.

На следующий день бежала на работу, словно в одно место ужаленная. Во время завтрака соседки на меня косились и перешептывались, пытаясь понять, как так случилось, что я вчера нарушила комендантский час, а меня не выгнали. Кажется, ничего хорошего они не надумали: мне вслед неслись шепотки и хихиканье, сплетни распространялись по дому и обрастали придуманными подробностями, из пансиона они, будто заразная болезнь, перекинулись и на женский персонал полицейского участка. Как будто в деревне живу и вокруг одни сплошные бабуски с лавки у подъезда, любую девушку готовые обозвать проституткой. Сами ведь девушки молодые, откуда только столько яда – ума не приложу.

Я сбежала от сплетен в тишину и покой архива, рьяно принявшись за сортировку документов и написание карточек к ним. Я надеялась, что Ренслир сам зайдет, когда появится на рабочем месте, а пока занялась своими непосредственными обязанностями.

– Отнеси-ка это господину Фарци, милая, он заказывал подборку дел о несовершеннолетних правонарушителях, – попросил меня господин Ульрик.

Я задумчиво кивнула, взяла бумаги и отправилась в нужный кабинет, и только пробежав по нескольким лестницам, притормозила. «Господин Фарци», – промелькнуло в голове воспоминание о том, как я гуляла в парке после ареста рядового Метьюса, и встретила этого господина вместе с сукубом. Тогда мне еще показалось, что от него веяло чем-то знакомым.

«А вдруг это как-то связано с делом Анны?!» – пролетело в голове. Я тогда была совсем не в себе, не сосредоточена, да еще и суккубша меня напугала, не знала, что они, то есть мы, можем быть такими… опасными. Поэтому прежде чем постучаться в нужный кабинет, я нашла тихий уголок за раскидистой пальмой в кадке и постаралась успокоить свое дыхание и сосредоточиться.

Когда я вошла в кабинет следователя, то была уже во всеоружии, готовая почувствовать все оттенки исходящей от него энергии.

– Господин Фарци, вы запрашивали подшивку дел из архива, – спокойно произнесла я, подходя к его столу.

– Да-да, конечно, положите на стол, – отмахнулся он небрежно, разглядывая какой-то круглый портрет.

Я подошла ближе, пользуясь случаем, встала не перед столом, а обошла его сбоку, чтобы увидеть изображение. Это был портрет той самой суккубши, но не в привычном мне образе: в мехах и жемчуге. Нет, на изображении она была изображена в скромном и строгом темном платье, украшенном только тонкой полоской кружева на воротнике-стойке. Волосы гладко зачесаны и убраны в пучок, строгий взгляд, немного поджатые губы. Образ училки, а не коварной соблазнительницы, но господин Фарци буквально взгляда от него оторвать не мог.