— Я принимаю ваш долг, — выдавил из себя и тут же пробежал мимо.

На меня все так смотрели, что я не мог сосредоточиться. И потому первый цикл выполнил обычный, как раньше. Это помогло мне немного расслабиться, а когда я начал свой изменённый цикл, пришла пустая голова. Я снова видел внутри себя незавершённый образ. Но сегодня я точно знал, чего мне не хватает.

Кинжал легко покинул ножны, лезвие удобно легло на предплечье. И образ тут же засиял в моём воображении цельной картинкой. И я начал очередной цикл, который действительно был теперь больше похож на танец, чем на тренировку.

У меня всё ещё не получалось сделать всё идеально, будто бы не было всех тех лет тренировок, когда я оттачивал точность движений, и теперь мне надо пройти весь путь заново. Но я уже видел пользу от новой тренировки, тело совершенно перестало уставать и даже более того постепенно стало наращивать темп.

Всё закончилось, когда уже начало темнеть, я рывком выдернул себя из состояния пустой головы, прервав танец на середине цикла. Не хочу больше пугать маму.

Вокруг, глядя на меня, медитировали все охотники, даже Дрим сидел среди них. А ещё здесь сидело множество зверей. Когда я прервал тренировку, люди стали подниматься, чтобы поклониться мне, благодаря за помощь в познании.

Да что такого я сделал-то?!

Среди зверей один внезапно стал обращаться в человека. Я уже перепугался, что среди нас зверь уровня познания человека, но потом увидел знакомые черты и успокоился. Это была всего лишь Вира, которая, очевидно, уже познала свою стихию и пробудила зверя. Жаль, я не успел рассмотреть — какого именно зверя пробудила Вира. Многие прочили ей быть левиафаном за её рост и тягу к воде, но его бы я заметил в толпе.

— Что, пытаешься понять, почему все сидели вокруг тебя и медитировали? — усмехнулась девушка и протянула руку, чтобы растрепать мои волосы.

— Почему же? — буркнул я, уворачиваясь от руки Виры.

— Идём домой, по пути расскажу, — девушка ухватила меня под руку и повела домой, как если бы я был её мужем, чем безумно смутила. Не то чтобы я был против, Вира очень красивая: сапфировые волосы и глаза, потрясающая фигура, волевое лицо. Но она на две головы выше здоровяка Дрима, а я и вовсе вдвое ниже неё. — Не считай себя сильно особенным, пусть ты и действительно особенный, этот этап, когда познающий впускает стихию в голову, полезен для остальных. Когда на такого смотришь — можно увидеть проявления своей собственной стихии. А ты — пророк, твоя стихия полезна вообще для всех. Так что долгов ты сейчас наберёшь преизрядно, весь в мать. Кстати, я признаю свой долг перед тобой, в качестве платы я буду водить тебя на охоту до тех пор, пока ты сам не решишь, что долг закрыт, или пока меня не заберёт с собой сборщик познания.

— Я принимаю твой долг, — снова буркнул я и тут же понял, что слегка обижен за то, что мой кровавый плод отдали без моего разрешения. И решил смягчить тон. — И принимаю твою плату.

— Вот и славненько, — прочирикала Вира, и я тут же узнал в этом звуке влияние её зверя. Тут же захотелось попросить показать его, но я сдержался, ещё насмотрюсь. — Выйдем через пять дней, ты к тому времени уже должен полностью освоить новую тренировку.

— Хорошо, Вира.

— Насчёт твоего познания. Я бы на твоём месте сосредоточилась на тех гранях стихии, которые ты уже открыл. Ты уже неплохо напитал тело стихией, привыкни к этому. Так же ты — пророк, научись контролировать эту грань. Я в своё время нахватала граней, в итоге забыла про первую, которую открыла. Если бы не это, плод бы и не понадобился… — последнюю фразу Вира прочирикала.

— Интересно, как ты теперь кричишь… — задумчиво пробормотал я и почувствовал, как дёрнулась рука Виры, я недоумённо посмотрел на стремительно краснеющую девушку. Чего это она?

— Ладно, дальше ты сам доберёшься, — сказала она уже у самой ограды и куда-то сбежала. Какие же девушки странные…

Дома меня крепко обняла мама, которая уже успела начать волноваться из-за того, что я пришёл по темноте.

— Я больше не буду так делать, мам…

— Не надо, сынок, не борись со стихией, пусть течёт в тебе свободно. И никого не слушай, делай, как чувствуешь, — мама нежно пригладила мои волосы. — Кстати, у тебя волосы немного поменяли цвет, похоже, что это уже твой взрослый цвет.

Я тут же схватил зеркало, чтобы поглядеть, но ничего не заметил, как бы ни вглядывался в корни.

— Посмотри утром на солнечном свету, огонь свечи скрывает оттенки.

Я ещё долго пытался разглядеть то, что заметила мама. Тщетно. Волосы, как были детскими, так и остались. Обидно.

Следующий день я так же сразу после завтрака побежал на поле охотников, разве что в этот раз старался не попасться на глаза младшим, чтобы они не узнали про секретное место. Пока пробирался по лесу, стал замечать, что у меня изменился шаг. Я стал делать совершенно другие движения, и всё время хотелось взять в руки кинжал, меня будто всё время поворачивало налево, и тяжесть в руке это могла исправить.

Достал своё оружие и невольно замер на месте, любуясь его красотой. Ярко красное лезвие с тонкими синими прожилками, идеально гладкое и ровное лезвие, которое и не думало тупиться о камни и кости зверей. Потрясающе удобная рукоять, у которой ещё было место для роста моей ладони. И я понял, что теперь привязан познанием к этому кинжалу.

Отец писал про силу и опасность таких предметов. С ними познание стремительно, но, если я его потеряю или сломаю, это очень сильно ударит по моей стихии. Так что отныне я должен беречь его, как часть своего тела. Починить чешуйку дракона будет почти невозможно. С другой стороны, и сломать её очень тяжело. История гласит, что в древние времена, когда великий дракон был ещё совсем юн, он попал под поток слёз Старшей Сестры, горевавшей о смерти Матери. И пропитался ими так, что стал почти неуязвим. Так что, если это чешуйка великого дракона, я могу быть спокоен за прочность кинжала. А в пользу этого говорит её цвет — красный с синими прожилками — такой же, как у великого дракона.