На эту мысль в животе всё скрутилось тугим узлом, но я всё равно шёл вперёд. Вскоре впереди стало слышно звуки борьбы, крики. Ну, точно, меня ведут на суд, где всё вскроется.

Лес расступился, и я увидел большое поле, на котором стояли разнообразные снаряды. Здесь было довольно много людей — почти все деревенские охотники. Когда мы вышли из леса — постепенно наступила тишина, охотники один за другим оборачивались на нас, прекращая делать то, чем занимались. Все взгляды устремились на меня.

Меня сковал такой ужас, какого ни в одном кошмаре не снилось. Даже в бою с чужаком мне не было страшно, а здесь я застыл, как статуя, даже вздохнуть не мог. Только сердце и билось в груди, норовя вырваться и спастись бегством.

— Лёгкого познания! — одновременно проорала сотня глоток.

На ногах устоял лишь чудом, слабость прокатилась по телу волной, забралась в каждый уголочек, будто проверяя на прочность. Потом шибанула в голову, крутанулась и исчезла. Я поднял руку в приветствии познающих, умело сплёл пальцы:

— Сильного зверя! — голос сорвался и дал знатного петуха.

И всё, все потеряли ко мне интерес тут же. Кроме Дирка, он с силой хлопнул меня по спине, так что я-таки грохнулся.

— Хаха, а ты не робкого десятка, я помню, как грохнулся в обморок от этого рёва, — Дирк как всегда был беззаботен. — А ты вон даже ответить смог внятно, хахах.

Упал в обморок? Он-то чего боялся? Тоже тайны хранит?

Я даже недоверчиво на него покосился.

— Чего? — Дирк аж смутился от моего взгляда, но тут же сам себе придумал ответ. — А, пытаешься понять, зачем я тебя сюда привёл? Дык это полигон для тренировки стихии. Вместе оно лучше, значит. Начни с простой разминки, но старайся заполнить пустую голову стихией. Ты же умеешь входить в состояние пустой головы?

— Ага, — я кивнул ватной головой.

— Тогда иди вон на ту площадку в центре и давай — это твоя основная задача, пока не сможешь заполнить голову стихией — дальше лучше не лезть, — Дирк в очередной раз хлопнул меня по спине, но уже не так сильно, чтобы не свалить на землю ещё раз.

Но прежде чем выполнять, я обернулся к Дирку и спросил его:

— А где Вира и Дрим?

— Что? Ахахаха! Вира и Дрим? — Дирк заржал так, что на поле снова воцарилась тишина, и только его хохот разносился вокруг. Отсмеялся он не сразу, но люди скоро перестали на него обращать внимание, Дирк часто ржал по поводу и без. — Не, конечно, может быть, но вообще Вира ещё неделю будет переваривать зелье, а старший братец не любит тренироваться здесь. Ему больше нравится в одиночестве, но он регулярно приходит, чтобы дать совет.

Я был и сам не рад своему вопросу, не понимая, что именно так развеселило этого хохотуна. А вот то, что мой плод женили без меня, я запомнил. Так здесь не принято было делать. Но потом до меня дошло, что пока я был без сознания, мама могла решить всё за меня.

Тяжело вздохнув, начал тренировку, пытаясь достичь состояния пустой головы. Но мысли так и лезли в голову, сбивая с ритма, разрушая вязь движений. События скакали, будто табун антилоп, я просто не успевал пережить одно, как на меня тут же сваливалось что-то другое. Безумно захотелось спокойствия и стабильности. Ещё недавно я мечтал обо всём этом, а теперь готов отдать руку за то, чтобы всё остановилось.

Нет горшочка? Хм, но ведь стихии во мне становится всё больше, я это чувствую. Без стихии я бы не смог выдержать тот забег. Я бы не смог победить чужака без стихии. Без неё мы бы не получили кровавый плод. Так где же мой горшочек? Неужели я действительно порченный, и с этим уже ничего не сделать? Или у меня просто особый путь познания? У кого спросить? Где взять хоть толику ответов на эти вопросы?

Я не знал.

Опять же мама борется со зверем, не станет ли это проблемой в будущем? Не стану ли я проблемой для мамы? А что, если моё познание затянется? Или вовсе остановится на середине, не в силах ничего сделать с горшочком? Что тогда будет с мамой? А что будет с ней, если это вскроется? Как поступят деревенские? Здесь почти у всех долг жизни перед мамой из-за её пряжи, но вспомнят ли они о том, что её рукоделие спасало их, когда узнают, что она нарушила закон?

Примерно на третьем цикле подряд, я справился с ворохом мыслей, отбросил прочь острые гвозди вопросов, впивавшиеся в голову один за другим. Пустота встретила меня своими мягкими объятиями. Где-то на глубине я всё видел и чувствовал, но при этом ни о чём не думал. Мне не хотелось что-то менять, не хотелось впускать стихию в голову.

Я крутил один цикл за другим, не закончил, даже когда стемнело. Так стало даже лучше. Ночь будто укрыла меня своим полотном. В пустоте моей головы засияли звёзды, потом выползла Младшая. Цикл, ещё цикл. Было чувство, что я больше не могу устать и даже наоборот, чем больше я тренировался сейчас — тем легче мне становилось, я даже ускорялся.

А утром в голову пришла стихия. Она заполнила голову мурашками изнутри, восторгом, чувством всемогущества. Миг, и я сбился. Рухнул в траву, на меня тут же навалилась усталость. Я был так близок! Но у меня не получилось! Это всё из-за моей порчи… Я был рад тому, что здесь сейчас никого нет. И одновременно с тем одиночество промораживало меня изнутри.

Я лежал на земле и не чувствовал холода, напротив, мне хотелось, чтобы ударили заморозки, чтобы хоть на миг они отвлекли меня от чувства одиночества и отчаянья, сковавших нутро. Но стоило только шелохнуться кусту вдалеке, как я тут же подорвался на ноги и начал новый цикл. Никто.