Шрифт:
– А как же «мы пойдем и в глаза посмотрим…», - подозрительно начала я, понимая, что нечисть не станет просто так колотить панику. Нехороший это знак.
– Ой, да что мы там не видели! Голубые они! – заметил банник. – Для нас все люди на одно лицо! Только по бороде определяем мужик или баба! Если борода одна и сверху, то мужик, а если…
– Тише ты! – прошипела банница, ударяя его локтем. – Не при детях!
– Так нет здесь никаких детей! – обиделся банник, потирая место удара.
– А у тебя что там уже? Дети кончились? – спросила банница, отгибая полотенце, которое банник схватил двумя руками и прижал обратно.
Я сделала глубокий вдох.
– Ты пойдешь? – спросила я, глядя на Хобяку. Тот выглядел очень внушительно. С ним и на зайца, и на волка, и на медведя, и на бывшего можно ходить можно. Но на медведя можно, но осторожно.
– Ой! – нахмурился Хобяка, поглядывая на мельницу. Он возвышался над остальными, словно горный тролль над детсадовской группой. – Я что? Мельницу бросил? Так у меня ж договор! Я должен крутить ее денно и нощно!
– Так у тебя сегодня выходной! – спорила я, понимая, что иметь в союзниках Хобяку намного лучше, чем иметь в союзниках … Так, а где овинник? Только что был здесь!
– Ой, не надо мне выходных! Разбалуешь меня, хозяйка! – заметил трудолюбивый, а не «труполюбивый» Хобяка. – Ну их, те выходные! Мельницу крутить надо! Работы – не початый край! К тому же сейчас, когда я к мельнице привязан, сил у меня не так много.
– Так он по мельнице, видать и понял, что спаслась, - послышался голос упыря. – Мы мельницей сами себя с головой и выдали. Столько лет не крутилась, как я помер, а тут прямо вон!
– Так, где овинник? – спросила я, видя, как банники исчезают вслед за трудолюбивым Хобякой.
– Он просил передать, что он «говинник»! – вздохнул домовой, тоже куда –то собираясь. – Можешь и впредь его так называть. Он не обидится!
– Так, а ты куда? – спросила я, видя, домовой пробирается в сторону дома.
– Я, вообще-то, домовая нечисть! – шмыгнул носом домовой. – И дома должен сидеть! За печкой! Про дворецких слышала? Те вон, во дворе сидят! Навроде наших дворовых! Вот! Так что заступаю на пост!
И исчез, засранец!
– Бать, а ты чего? – спросила я, глядя на упыря. Тот пока никуда не собирался.
– А с меня никакого толку не будет! Силу я растерял! Тем более, что до крика петуха я могу по миру шататься! – прокряхтел упырь.
– Понятно, - вздохнула я, понимая, что помощи ждать не откуда!
– Да погодь! Ты еще слишком слаба, чтобы с Алексашкой силами меряться! Он же и моих бесов себе забрал! У него силы ого-го! В нашем уезде он, пожалуй, самый сильный колдун нынче! Не ходи, не надо! Он же тебя вмиг скрутит! Что твои три беса супротив его множества? Настя! Не дури!
Я собрала остатки нервишек в кулачок и направилась к озеру. Может, водяной согласиться мне помочь?
Стоило мне приблизиться к озерцу, как я услышала крики: «Живи, скотина!». Это он что? Корове?
Я выглянула из-за дерева. Нет, деду! Рядом голосила, не переставая баба, прижав руки к щекам: «Ой, горе –то какое-е-е! Корову спасай, ирод! С деда пользы, как с козла молока! Корову спасай, окаянный!».
Я видела, как на берегу русалки откачивали корову, пока водяной пытался реанимировать деда. Дед жить не хотел, но признаки жизни изредка подавал. Я поморщилась, понимая, что звать водяного сейчас нельзя. И медлить тоже нельзя! Мало ли, что с ребенком случится!
– Алексашка, - прошипела я, вспоминая чахлый мостик, по которому бежала с ребенком, и который рухнул в реку. Значит, вон там мостик, там дорога, поле и прямо-прямо-прямо.
Я направилась в сторону мостика, видя, как в озере купает свое отражение полная луна. Дорожка серебрилась под ногами, петляя между деревьями, словно кто-то нарочно ее высвечивал под моими ногами.
– Ничего, - успокоила я себя, ускорив шаг. – Сейчас добрая будничная мама даст звезды злому воскресному папе!
Глава пятьдесят шестая
Смутно знакомое поле заставило меня недоверчиво осмотреться. Дорога была одна. Я решила, что стоит пойти по ней дальше.
– Не хотят помогать, так я без их помощи обойдусь! А то надо же! Целой делегацией! – ворчала я, идя по дороге к пролеску. Обернувшись на мельницу, которая возвышалась над лесом, я немного успокоилась. Вроде бы правильно иду.
– Кто у нас тут решил отцовский долг отдать? Это от кого тут алиментами запахло?! – ворчала я, понимая, что единственный план, который у меня есть, называется нежно и пугающе «Импровизация». Почуяв, что у меня нет четкого плана, Алексашка должен был сейчас разбирать свое поместье и перевозить его куда-нибудь подальше. Возможно, он еще успеет! Или нет!