Ответ был только один. Первые боги, дети Кроноса и Реи. Никто, кроме них, не способен был на такое... никто. Титаны и Старшие боги давно уступили место Первым, а изначальные слились со своими стихиями или уединились и не вмешивались в суть бытия.

Сердце Лины укатилось вниз. Подозреваемых всего шестеро: Гестия, Гера, Деметра, Аид, Зевс и Посейдон, — ни одного из них она не могла бы с уверенностью назвать виновным, и в то же время каждый из них мог обманывать её. Посейдон взял на себя огромную ответственность по защите мира, Аид и Зевс оказались в плену, Гера утратила силу, Гестия слишком любила Аида, а Деметра спала в Небесном Храме вот уже много веков. Но разве это что-то доказывало? Разве многовековая история Олимпийского сонма не подтверждала их двуличия, жестокости и тщеславия? Как бы Лина не хотела это отрицать, подозревать нужно было всех, даже тех, кто по очевидным причинам не мог быть в этом замешан.

Досада — вот, что Лина почувствовала, как следует обдумав эту мысль. Несмотря на весь путь, который она прошла к этому моменту, ей пришлось снова вернуться к истокам. Снова обманы, снова манипуляции. Как она устала от этого, как же устала! Возмущённая и разочарованная, Лина не заметила, как толстая ветка, охваченная огнём, рухнула рядом и подожгла сухую прошлогоднюю траву. Лина вдохнула, закашлялась и вдруг обратила внимание на маленький цветок, медленно тонущий в дыму. Её пронзило ледяной стрелой ужаса и отчаяния. Она забыла. Она совсем забыла, что из-за неё могли пострадать не только полубоги и смертные. Вне городов тоже жили невинные беззащитные существа — это они стояли сейчас между ней и охотниками, это их сердца бились в каждом стволе, в каждой травинке леса. Нимфы, дриады... божественные существа, готовые ради своей покровительницы на что угодно, даже на сожжение. Вместе с большой силой на её плечи легла и ответственность, полноту которой Лина познала только теперь. Так продолжаться не могло. Лина должна была встать и сражаться, выйти навстречу опасности и решить всё раз и навсегда.

Лианы, листья и елочные иголки отвлекли оставшихся охотников, когда Лина выходила из леса, но Артемида и Аполлон остались невредимы. Смутно кольнуло сердце при виде лука Артемиды, который так часто держал Марк — Лина едва не растеряла всю уверенность, вспомнив об этом, но выброшенная шестёрка стрел в её сторону изгнала всякие воспоминания. Лина выставила защиту, готовясь отбиваться или уклоняться от ударов — мир сжался до блестящих наконечников, до тихого свиста и гулкого сердцебиения, когда ночной мрак рассекла яркая вспышка. Золотой всполох сбил все летящие стрелы, сделал полукруг и вернулся в руки хозяина, фигура которого в этот момент выросла перед Линой. В темноте сложно было что-либо рассмотреть, а смутно знакомая аура всё равно не давала никаких подсказок. Незнакомец сделал несколько шагов вперёд и обратился к Аполлону и Артемиде.

— Уходите! Я сам. Я сделаю всё сам.

Голос тоже показался знакомым, но Лина никак не могла собраться с мыслями и понять, кто перед ней. Каждый раз, когда она думала, что имя незнакомца готово сорваться с губ, его образ ускользал, оставляя пустоту и растерянность.

— Уходите! — повторил он, и боги отступили.

Незнакомец смотрел на них до тех пор, пока последний отголосок их божественных сил не исчез, а затем обернулся. Лунный свет коснулся тёмных волос, скользнул по лбу к глазам, лицу и губам, заставляя Лину приоткрыть рот в изумлении.

— Амфитеус?

С детства он мечтал увидеть её. Свою сестру. И пусть Деметра рисовала Кору хрупкой беззащитной девушкой, сломленной супругом-похитителем, мрачной тенью Подземного мира с безжизненным ничего не выражающим взглядом, Амфитеусу было всё равно. Он ждал встречи. Но шли годы, одно событие сменялось другим, интриги и планы, в которые к юности он невольно втянулся, начали увлекать, отговорки матери больше не трогали сердце. В какой-то момент Амфитеус заставил Ареса и Деметру поверить, что забыл свою детскую мечту, отказался от неё, и тем самым добился снятия запрета на перемещения. Ему позволили работать наравне с Деймосом и Фобосом. Амфитеус стал выполнять задания сначала простые, затем повышенной сложности, занимался связями, шпионажем, чужими тайнами — Арес видел в нём большой потенциал и поощрял его стремление к успеху, не замечая, что покорность притворна, а слова и поступки двусмысленны. Хотя вряд ли он действительно не замечал, скорее пребывал в уверенности, что сможет при любом раскладе подчинить Амфитеуса своей воле.

Одно из заданий, когда Амфитеусу было поручено проверить слухи о связи Гекаты и Гермеса, закончилось быстро — он наткнулся на них у храма Афины и сразу потерял интерес. Ему следовало бы уйти и доложить обо всём Аресу, но он остался. За много веков Амфитеус так и не понял, что заставило его тогда спуститься на равнину и пройтись по цветущему полю, заглянуть в глаза синей дали небес. С тёплым ветром и ароматом цветов в его сердце ворвалась и прежняя лёгкость, будто детство никогда не покидало его, будто утраченные мечты вернулись к нему первым лучом рассвета. Он прошёл по высокой траве, любуясь мерцанием солнечных лучей на лепестках и листьях, спустился вдоль ручья к цветущим персикам, не страшась покинуть бессмертные земли, и вдруг увидел её.

В ворохе лепестков она кружилась среди нимф такая живая и цветущая, будто сама весна явилась с Олимпа в мир смертных, чтобы даровать природе свою божественную красоту. Тёплый порыв ветра коснулся лица Амфитеуса, и он точным и ловким движением поймал за шкирку шаловливого Нота. Тот возмущённо сбросил его руку.

— Чего цепляешься?

— Есть вопрос...

Нот, недовольно цокнув языком, проследил за его взглядом.

— Что, деву выбираешь себе под стать? — оживился он, будто был заядлым сводником. — Смотри, вот Ника, красотка что надо, всё при ней, нежная и изящная, — Нот сложил пальцы у губ, а затем раскрыл ладонь, изобразив поцелуй. — А та, — он указал рукой на другую, — Лира, ещё дитя, но уже достаточно мудрая, чтобы понять твои желания. А это Эвредика, невеста сладкоголосого сына Аполлона... Чуть левее, с серыми прямыми волосами, Эхо... она в очередной раз с Паном разбежалась, но это же не проблема, да?

— А в центре кто? — не слушая, спросил Амфитеус. — Кто та темноволосая нимфа?

Нот недоверчиво хмыкнул.

— Не знаешь?

— Если бы знал, не спрашивал.

Нот взволнованно сглотнул, качнув головой, словно одно упоминание её имени могло низвергнуть его в Тартар.

— Я не уверен, что...

— Говори!

Нот не боялся Амфитеуса, но и начинать ссору из-за какого-то имени не пожелал.

— Это Кора, — сказал он. — Дочь Зевса и Деметры, богиня весны, супруга Владыки Мёртвых и... твоя сестра.