Я вскинула запястье, где обычно часы наручные размещаются, но у меня часов не было, поэтому пришлось смотреть просто на руку, быстро и напряжённо раздумывая.

– Лия, – с какими-то очень странными интонациями позвал Ренар, но вмешиваться в непонятный ему процесс не стал.

– Я думаю, – поведала сдержанно.

С одной стороны, занятия пропускать плохо. С другой – одним прогулом больше, одним меньше… Да и к Рине хотелось ужасно. Но вспомнила, что сегодня понедельник, а четвёртой парой у нас география континента – скучнейший предмет, по которому в конце года экзамен сдавать, а жестокости и безжалостности препода могли позавидовать даже архимаги, так что…

Эх! Придётся идти. А к Рине после пар, и в лавку бы, а ещё вспомнила, что:

– У меня домашка не сделала и хорг знает, где мне теперь свои вещи искать.

Губы подчёркнуто внимательно слушающего меня мужчины дрогнули, но смеяться над своей адепткой ректор не стал, лишь величественно склонил голову и сдержанно, с почти не слышимым смехом ответил:

– Никогда не подозревал себя в родстве с хоргами, но, тем не менее, о местонахождении твоих вещей мне известно.

– А мне всё ещё интересно, что там с нашей комнатой случилось, – припомнила действительно важное.

Мне улыбнулись, и через секунду нас затянул вихрь возникшего из ниоткуда портала.

Нет, с замком всё понятно, Ренар его себе полностью подчинил и свободно пользовался магическими потоками. Но как у него получалось столь же легко открывать порталы за пределами академии, я до сих пор осознавала с трудом.

В целом, стоило только задуматься о силе нашего пугающего и всесильного, становилось как-то не по себе. И пугало меня знание того, что архимагами не рождаются, ими становятся, а это значит, что Ренар Армейд путём долгих стараний и страданий вытренировал себя до этого уровня.

– Ренар, – позвала я, когда грани портала начали исчезать, переместив нас из коридора в незнакомую мне комнату.

– Что, радость моя? – меня с нежностью обняли, мягко передвинув вперёд и прижав спиной к крепкой, внушающей непонятную уверенность и надёжность спине лорда Армейда.

Я помедлила, сомневаясь, что могу спросить, и вместо этого оглядела помещение, в котором мы оказались. Просторная, очень светлая комната с неожиданно двумя окнами, справа у стены кровать, причём пошире той, что были у нас с Риной в башне, рядом с ней простой деревянный шкаф. У окошка, того, что подальше, крепкий рабочий стол со стулом, а вот у второго окошка… тоже стол, только побольше, и стульев вокруг него стояло сразу четыре.

И так как я ничего не говорила, внимательно оглядывая мою новую, нужно полагать, жилплощадь, Ренар сказал сам:

– Пройдёмся вечером по магазинам, ты выберешь домашнюю мелочевку. Извини, но я в этом деле не смыслю совершенно.

– Ничего, – я улыбнулась, уже прикидывая, чего здесь не хватает, – хорошая комната, Ренар… спасибо большое.

Хотела добавить, что «хоть я о ней и не просила», но смолчала, понимая, что такие слова могут обидеть того, кто действительно просто хотел сделать приятное.

– Я рад, – судя по голосу, ректор не соврал, и прижимающаяся к нему спиной я отчётливо ощутила, как он тихо облегчённо выдохнул.

Надо же, переживал. Кто бы мог подумать…

А Ренар продолжил, и голос его был таким нежным-нежным, что мне как-то не по себе стало:

– Мне сейчас уйти нужно, счастье моё, а ты без меня территорию академии не покидай, прошу тебя. Я вернусь, и отвезу тебя к Каррин, а после мы по городу погуляем. Хочешь куда-нибудь сходить?

Говорил он ладно, мягко, заискивающе, словно околдовывая негромким, чуть хрипловатым звучанием своего голоса, но меня было не так-то просто обмануть.

Развернувшись прямо в кольце его рук, я закинула голову, проигнорировала дискомфорт в шее и заглянула в спокойные серо-зелёные глаза. Такие прямо совсем спокойные, абсолютно и совершенно.

– Что ты задумал? – осознала я со всей очевидностью, что что-то тут таки задумали.

Мне улыбнулись… и началось:

– Что я задумал, жизнь моя?

Вину признаёт кто угодно, но не архимаги.

– Таки и ничего? – я сощурилась, уже ничуть не сомневаясь, что за моей спиной что-то проворачивали, а сейчас будут мне красиво по ушам петь.

– Совершенно ничего, – лорд Армейд – одна сплошная святая невинность.

И улыбается так честно и открыто, и взгляд прямой и невиновный, и весь вид так и говорит: зря наговариваешь на меня, ничего опасного я не задумал.

– Ренар, – я нахмурилась, – я умру от любопытства, и это будет на твоей совести!

Улыбка нашего главного стала просто запредельно хитрой и довольной.

– Помнится, одна адептка столь часто и убедительно твердила о моей бессовестности, что её слова стали правдой.