На слова у меня не было ни сил, ни мыслей. Такая звенящая опустошённость внутри.

Так мы с ним и сидели. Я, устроив голову на твёрдом широком плече и тихо плача. И он, устремив невидящий взор вперёд.

Мне было больно. За меня, за него, за Эверна, за их родителей, за убитую колдуньей девочку, которую она приняла за меня, за моих родителей… Я не знаю, что было хуже: считать их убитыми или осознавать, что, кажется, стремясь спасти меня, они сами убили столько невиновных людей.

Я потеряла счёт времени, в какой-то момент уйдя так глубоко в горестные размышления, что перестала контролировать окружающий мир.

В себя вернул внезапно появившийся перед лицом платок.

Моргнула, непонимающе глядя на белоснежную ткань, моргнула ещё раз, кое-как подняла налитую тяжестью руку, сжала двумя пальчиками уголок и уронила ладонь обратно на наши ноги.

Мы сидели совсем близко, я прижималась к обнимаемой руке Экерта всем телом, а мои колени уже давно лежали на его ноге.

И не было в этом ничего двусмысленного или неприличного. Он был моим другом, родным для меня человеком, тем, кого я знала с детства и кому доверяла, и сейчас ему просто требовалась моя поддержка. Требовалась сильнее воздуха, но я точно знала, что он никогда этого не признает.

И тем удивительнее оказалось внезапно услышать безжизненное:

– Спасибо, Лия…

Я не ответила, моего ответа не требовалось, но:

– Неужели это правда? – спросила срывающимся шепотом, говорить громче было сложно и страшно.

Теперь не ответил Экерт, потому что знал и понимал столько же, сколько и я.

Или нет.

Не смотря ни на что, Экерт был целым главой столичной стражи. Он умел отбрасывать эмоции, переживания, боль и заставлять разум холодно анализировать и делать выводы.

Вот он и начал.

– Получается, всё это время Инфарнелю мешал и подставлял твой отец, – без обвинения и попытки смягчить, сухой суровый факт.

Я сглотнула, шмыгнула носом и принялась вытирать мокрое лицо платочком, тихо сказав:

– Получается, что так.

Экерт повернул голову, посмотрел на меня так, что невозможно было прочитать ни одной эмоции ни по лицу, ни по глазам, снова перевёл взгляд на светлую чистую комнату перед нами и продолжил развивать мысль.

– Значит, два варианта. Первый, Эинрай не знал, что Инфарнель – это, фактически ты. Просто использовал наше идеальное прикрытие для проворачивания своих махинаций. И второй – он, соответственно, всё прекрасно знал и подставлял нас специально, надеясь вывести тебя с поля боя. Он уже был знаком с желанием её величества заполучить в свои руки одного талантливого алхимика и артефактора, где вероятность, что она не пожелала бы ещё одного?

Я задумалась, но в итоге медленно покачала головой и рассказала о том, чего Экерт не знал.

– У нас с Олоном были переговорные амулеты, помнишь?

– Полумесяцы, – страж кивнул и снова повернул голову, вопросительно-ожидающе заглядывая в мои глаза.

– Да, – подтвердила негромко, не глядя на него, – вчера вечером их взломали, и в зеркальном искажённом отражении на миг мелькнуло лицо… его лицо, и он, увидев меня, сильно удивился, даже испугался.

Почему я поняла это только сейчас? Почему не обратила внимания тогда, сидя перед зеркалом? Он же имя моё назвал! Почему я не поняла этого тогда?!

– Значит, картина следующая, – подытожил Экерт. – Десять лет назад твои родители каким-то образом узнали о намерениях королевы и сделали всё, чтобы спасти единственную дочь от смерти. Мы не знаем, что именно они сделали, но результатом стала инсценировка их смерти – для тебя, и твоей – для её величества. Убедительно отыграли, все поверили, и верили бы до сих пор, если бы не Инфарнель. Таинственный, тщательно скрывающийся гениальный артефактор. Переделывать чужое не всегда, но проще – это стало первой причиной, наша максимальная секретность – второй, и в итоге сидящий тихо и не высовывающийся ни по какому поводу артефактор занялся переделкой наших разработок, точно зная, что для того, чтобы раскрыть его, нам придётся раскрыть себя. Причины, по которым он этим занялся, ещё предстоит узнать. Может, приказ королевы, может, личные цели. Вопрос в том, в какой момент твой отец решил, что настала пора выйти с тобой на связь.

И мы задумались над этим вместе, но у меня в голове всё ещё было пугающе пустынно, так что себе Экерт ответил сам.

– Взрыв ресторана, – с нерушимой убеждённостью.

Я нахмурилась и недоумевающе посмотрела в суровое мужское лицо.

А после, неловко завозившись, осторожно отодвинулась. Одно дело обнимать его, стремясь утешить, и совсем другое – продолжать, когда Экерт взял эмоции под контроль и из состояния отрешённости перешёл в состояние «Сейчас я всё пойму и всем головы поотрываю».

За моими действиями страж проследил молча, лишь взгляд ожесточился и потемнел, и голос звучал чуть холоднее, чем до этого, когда маг продолжил:

– Все видели, как Армейд остановил разрушение, ожидая, пока спасутся люди, и все видели, как он шёл к тебе по воздуху.

– Ты был там? – удивилась я, неловко разглаживая юбку платья.

И получила жесткое:

– Я отвечаю за безопасность этого города и его жителей.

Кивнув, опустила взгляд, теперь чувствуя себя как-то очень неуютно наедине с Экертом неизвестно где.