В глазах оно подсвечивалось всеми оттенками красного.

— Что ты здесь делаешь?

— Ах вот оно что? Вот как мы заговорили. Не «Бодя, я так рада тебя видеть», а «что ты тут забыл, псина блохастая»? Ясно. Понятно, Облачко.

Я хмыкаю, пытаясь сдержать смех, но это выходит с трудом. Богдан же демонстративно отворачивается, выпячивая довольно накаченную задницу ближе ко мне. Господи, он еще и разделся. Ладно, он снял штаны, лежит в трусах, но майка присутствует. Слава тебе, Господи, что не голый. А если бы кто вошел?

А мы так спали, да? Я осматриваю себя, понимаю, что лежу тут практически голая, и моя пижама явно не прикрывает все то, что могла бы. Одеяло присутствует номинально, по факту частично на мне, частично на полу.

Что ж я так сплю, это да.

Видок еще тот. Вспоминаю, что ко мне вроде заходит брал. Сердце ухает вниз. Он заходил до? Явно не после. Как он вообще пустил сюда Исаева?

Я думала, он как раз бы лучше стоял снаружи комнаты с АК-47 или ПМ. Вариации возможны.

Это уж точно пиздец, как любит говорить Исаев. Полный пиздец.

— Бодя, ты как сюда попал? В самом деле, — уже не улыбаюсь, но придвигаюсь ближе. Наклонившись, снова выхватываю невозможный аромат этого парня. Он пахнет чем-то таким приятным, что я бы нюхала и нюхала его. Это странно? Синяки и ссадины еще виднеются, он все еще перевязанный и заклеенный, но такой мой.

Какой-то очень родной.

Наклонюсь и обнимаю парня одной рукой, сама же ложусь сзади, но очень стараюсь не касаться его полностью. Слишком интимно и очень…чересчур для меня

— В окно залез к принцессе, которая меня не ждет. Ну и ладно, ну и пожалуйста. Ну и все. И пойду писать в другой горшок, — начинает паясничать Исаев, но мою руку прижимает к груди, заставляя придвинуться ближе к нему…

Я двигаюсь по инерции, а может это он. Мы соприкасаемся, и это маленький взрыв. Грудь упирается в массивную спину, рождая внутри запредельные ощущения. Мурашки по коже табуном несутся.

Бодя перебирает мои мальцы в руке. Мягко надавливает на подушечки. Иголочками тока по телу плавно разливается трепет. Он у меня везде и всюду, и точно под кожей выжигается клеймом. Навсегда.

— Как на тебя злиться, четвертая отрицательная? — выдыхает, а затем поворачивается ко мне и подминает под себя, придавливая своим телом как плитой.

Воздух из легких в момент выбивается. Наши губы в сантиметре друг от друга, мои ноги плотно обхватывают его талию, широкие ладони придерживают меня за бедра. Смотрит долго-долго в самую душу и резко опускается, сминая губы одним сплошным безумным потоком. Меня подкидывает от взрывающих голову эмоций.

Скользящие движения на коже рождают внутри ураган, разрастающийся с каждой секундой все больше и больше. Все сильнее и острее. Бешеный вихрь сносит морально-этические, мне на них плевать, пока руками я ощущаю вибрирующие мышцы, перекатывающиеся с каждым движением Исаева.

Он упирается в меня пахом, потом резко отводит бедра назад и снова толкается, разнося неведомые доныне ощущения. А затем отрывается от губ, но обжигает взглядом. Игривым, подернутым дымкой разврата…

Ладонь смещается к ягодице, и парень пробирается под ткань шорт, чтобы обхватить булочку.

— Что за всратый веник тебе тут притащили? Говори. А то укушу. Прямо в персик твой. Нижний который.

Миша хороший пацан, с ним в разведку я бы пошел и на один сральник бы сел. Адрес дал, встретил, только юмор у него специфический. Конечно, я не рассчитывал, что он настолько прост, как мог бы показаться при первой встрече.

— Исаев, скалолазанием давно занимался? — Белов обходит главный вход вместе со мной, и теперь мы сзади помпезного дома. Да, мэр живет не халупе, как я, но и не замок тут, право слово.

В принципе, я смекаю все сразу. Или папаня дома, или Мишаня меня проверяет на вшивость. Что первое, что второе — аргумент, ребята.

Ну че я? Я не ссыкливый, альпинизмом занимался до армейки. По роду службы иногда приходится и не такие выкрутасы вытворять.

— Кизяк вопрос, — поднимаю голову и прикидываю, на каком же этаже моя Рапунцель. По косе подниматься не буду, но тут и дерево ветвистое, и вообще второй этаж кажется чуть ниже обычного.

— Точно как в аптеке? — переспрашивает он по-доброму, осматриваясь при этом по сторонам.

— Не, я письнул в небо.

— Бля, ты в стендапе не участвовал? — Белов ржет, указывая мне на нужное окно. Ну и нормалды. Там и дурак залез бы. А я не дурак, я точно залезу.