— Богдан, ну я же готовлю.

— Я очень голодный, — шепчу ей в губы, приподнимая майку и оголяя бедра. Мой взгляд туда стекает сразу, но цепляется за острые пики сосков. Косоглазие, привет!

Аааа не выдерживаю и накрываю манящие вишенки алого цвета. Я помню, что они алые, потому что ночью отчаянно впивался в них. Яна слегка морщится. И я тут же отпускаю…

— Болит?

— Саднит, но все хорошо, — ее маленькие ладошки ложатся мне на грудь.

— А там все хорошо? — наклоняю голову вниз и проезжаюсь по губам. Меня снова мадраж берет. Выкручиваются нервы как канаты.

Облачко охает мне в губы, а я смотрю на то, как эти бедра обхватываю мои. Очень. Очень. Очень. Красиво. Нам идет вот так стоять, но хочется большего, однако я тут же торможу.

— Саднит, но все хорошо, — успокаивающим тоном снова заверяет меня.

А я только то и делаю, что рассматриваю пунцовое личико Облачка и довольно улыбаюсь, мягко водя языком по губам. Она приоткрывает ротик в ответ, и мои приборы отключаются. Впиваюсь в манящий рот и перехватываю малышку так, чтоб чувствовать все.

Просто все сразу. Грудь. Бедра. В какой-то момент мы заваливаемся на разделочную поверхность и целуемся так, что уже я готов идти дальше, но приходится тормознуть. Ну как так сразу-то? Открываю глаза и вау, мы оба в муке.

— Богдан, ну что ты делаешь? — Яна запрокидывает голову и поднимает руки, приложив их к волосам. На которых сейчас…мука. Да мы мастерски тут все разворотили, ребята.

— Шалю, а ты? Я голодный вообще-то. Кто так делает? Сначала водит шашлыком перед носом, а потом убирает. Нельзя так.

— Ты обо мне? Шашлык? Бодя!

— Фигуральною Яна, фигурально, — почти целомудренно целую Облачко в губы и понимаю: я хочу, чтобы каждое мое утро начиналось именно так и никак иначе. Всматриваюсь в огромные глаза Яны и тону в них, но отвести взгляд не могу.

Отпускаю малышку и иду в коридор. Это надо решать прямо тут и сейчас. Ключи достаю из верхнего ящика комода, они у меня запасные на случай, если я решу проебать свои, но теперь это ключи Яны. Отказы я не принимаю.

Шустро возвращаюсь на кухню, где Облачко так и сидит на разделочной поверхности в муке. Смотрится так, что я бы позавтракал сейчас ею, и мне больше вообще ничего не надо.

Ключи холодят кожу, которая пылает от контакта с Кудряшкой. Я такой решительный сейчас, что точно могу напугать ее, но это ничего.

Мягко перехватываю ее ручку и вкладываю ключи в раскрытую ладонь, сверху накрываю своей, мысленно запечатывая это все.

Яна удивленно вскидывает брови и всматривается в меня слегка напугано.

— Ян, у меня на носу командировка. Вот ключи. И давай без всяких там не хочу и не буду, неудобно. Все. Ты моя девушка, и я хочу, чтобы ты чувствовала себя тут хозяйкой. А когда меня не будет, и это, поверь мне, будет часто в связи с моей работой, я был бы очень рад знать, что ты меня ждешь тут. Понятно, что я не кричу сразу жить вместе, нет. Я хочу, конечно, но я обурел уже в доску, так что молчу в тряпочку…

Разумеется, я плевать хотел на все: в ближайшее время выбираю кольцо и иду знакомиться с мэром. Это не произношу, незачем потрясать и без того обескураженную Яночку.

Слишком много всяких ходит рядом и пускает на нее слюни, а я не всегда могу быть рядом. Возможно, впервые за все время начинаю слегка раздражаться из-за своей работы.

Никогда бы не подумал, что до этого дойдет.

У меня стойкое ощущение, что я будто бы родилась снова. Все настолько яркое и радужное, что я с интересом рассматриваю вещи, о которых, разумеется, и раньше знала.

Богдан вручил мне ключи…и это растапливает меня, теперь я в любой момент могу прийти и сделать ему сюрприз, но без предупреждения все как-то неловко и мало ли что? А вдруг там будет мама, к примеру? И я тут захожу…

С горечью осознаю, что она ко мне относится совсем не так, как мне бы того хотелось. Так что навязываться кажется лишним.

Почему так думаю? Наверное, потому что интуиция работает на опережение. И потому что Богдан говорил о том, что мы обязательно пойдем в гости к ней, но так и не идем. Не то чтобы я очень хотела этого, но просто эта мысль совершенно точно не дает мне покоя.

Мы видимся каждый день, и каждый день с особым ужасом расстаемся, потому что все-таки вместе не живем. У меня перманентно болят губы от поцелуев, и внутри все раздувается больше и больше.

Я скучаю по нему сильно-сильно каждый день, как только мы расстаемся. Из минусов: совсем скоро первая разлука, если верить Боде, то аж на неделю. Именно столько пройдут эти самые сборы, о которых я совершенно ничего не знаю. Вернее, мне не рассказывают, чтобы я «не захламляла свою кудрявую голову». Дома у Богдана я в последние разы обрабатываю его раны, но теперь они совсем не нуждаются в этом.