Света ведет губами по моей руке и поднимает потерянный взгляд на меня.

—Хорошо, Женя, я полностью тебе доверяю. И люблю.

Слышать это без привязки к сексу или к эмоциональным качелям в разы приятнее, штырит от этого в десятки раз сильнее. Мне кажется, я до нее вообще не любил никогда, иначе как пояснить то чувство, что раздувает меня всякий раз, когда я просто вижу Свету. Не говоря уже о прикосновениях или запахе, что непременно заставляет зверя внутри рваться наружу и защищать свое.

—Ты для меня все, —шепчу ей в губы, слегка касаясь их.

Мне сложно держаться, но приходится заставлять себя вырубить инстинкты и включить холодный разум, что в первую очередь настроен исключительно на благополучие девчонки. Трогать нельзя сейчас, целовать тоже, потому что я слишком хочу оказаться в ней снова.

—Мне пора, я быстро. Ты обещай отдыхать, — шепчу сквозь зубы, превозмогая острое желание сорваться еще раз и прижаться к ней, ощутив всю сладость кожи.

Света нехотя отпускает меня, тут же прикрываясь одеялом. Даже не так, закручивается в него коконом, за что я ей сейчас очень благодарен. Так будет в разы проще терпеть.

На меня не смотрит, стесняется, наверное. К такому надо еще привыкнуть, потому что слишком давно я не сталкивался с подобным проявлением реакции на свой голый вид. Всегда был восторг, а тут румянец и опущенный взгляд.

У меня это вызывает улыбку, которую я успешно давлю, ведь моя реакция больная. Чего я ожидал? От девочки чего ожидать? Конечно, только такого, и это нормально.

Одеваюсь быстро, а Света пока поворачивается на живот и устремляет взгляд в окно. Волосы рассыпаются по спине, и на этой картине можно залипнуть надолго. Черт. И как оставить ее одну?

Но мне позарез надо выйти на связь и купить продуктов.

—Чья это квартира? — спрашивает она тихо, словно не уверена в том, что может вообще такой вопрос задавать.

—По документам, она чья-то, а по факту — это новая квартира, о которой никто не знает. Запасной аэродром на случай, если все пойдет по плохому сценарию, — осторожно выдаю дозу информации, которая не навредит.

Света замолкает и опускает голову. Волосы закрывают лицо, но я все понимаю. Обхожу кровать и опускаюсь на корточки перед малышкой.

—Что ж, все пошло по плохому сценарию, — наконец произносит она, поднимая голову и всматриваясь в меня печальным взглядом.

—Свет, я найду его, и это перестанет быть твоей проблемой.

—Спасибо, — она ежится, но пытается улыбнуться, пусть натянуто, но хоть как-то. Мои пальцы ложатся на губы, искаженные в спазме, и яркие вишенки растягиваются шире в более естественном выражении.

Моя девочка.

СВЕТА

Когда Женя уходит, я конец-то позволяю себе скинуть с себя одеяло и пойти искать уборную. В квартире пахнет новизной, и мне кажется, что я вряд ли найду хоть что-то для купания, но это неважно, мне хотя бы освежиться и смыть кровь. Взгляд падает на кровать, где видны алые разводы, и я не мешкая тут же сдираю постельное и скопом бросаю на пол, чувствуя максимальное смущение. Вероятность того, что Женя и так все видел, велика, но лишний раз напоминать не хочется.

В этой квартире есть своя прачечная. О чудо! Я нахожу классические капсулы для стирки, и потому бегом сую грязную наволочку, плед в машинку и тут же запускаю в надежде, что сушка именно сушка, а не просто дополнительная функция для того, чтобы содрать денег с покупателей. Может постельное еще есть в шкафу?

Ладно, это мелочи.

Я принимаю быстро душ. Саднящие ощущение не покидают тело, но это приносит радость, а не неудобства. Стоя под сильным напором теплой воды, я расслабляюсь и не прекращаю улыбаться. Ладони цепляются за холодный кафель, а по телу прогуливается нега.

Но в какой-то момент противные мысли начинают лезть в голову, и улыбка смывается моментально.

Мне страшно, что может случиться что-то, что нас с Женей разведет по разные стороны баррикад, вот почему я так отчаянно пыталась сегодня изменить его мнение насчет отца. Мой папа — это моя любовь, безусловно, как и я его, но его при этом одержима, она не знает компромиссов и не готова делить любимую дочь хоть с кем-нибудь.

Стыдно признаться, но даже к Яне на ночёвку меня отпускали лишь после того, как дед подтверждал слова сестры. Разве это нормально? Пожалуй, нет, но я и в таком случае не злилась, просто принимала своего папу таким, какой он есть.

Он же у меня замечательный…

Сомнений в том, что папа будет против наших с Женей отношений, совсем нет. Я уверена, что грядет война, в которой будет слишком много пораженных и раненых, и нельзя просто стоять в стороне и ждать, пока Армагеддон закончится. Пусть мой мужчина поговорит, конечно, но молча наблюдать не смогу. Почему-то я абсолюно уверена, что мое слово будет решающим. Глупая?