Кен пытался, напрягал память, но… у него ничего не выходило. По крайней мере, пока не выходило. В том числе и с другим возможным хроником, сидевшим, правда, в обычном кресле недалеко от центрального дивана, но едва ли ожидавшего, когда наконец-то включат подвешенный под потолком телевизор. Потому что, как Вударду тогда показалось, он смотрел со многими в сторону Кеннета, но… ничего не произносил. Просто смотрел. Исподлобья. Правда совершенно бесчувственным или, точнее, ничего не выражающим взглядом. Почти слепым, но… Не до конца слепым (или вроде как невидящим). Потому что, кто бы и что бы сейчас не сказал на его счёт, но он смотрел в эти минуты прямо на Кена.

Мужчина лет под пятьдесят (хотя, возможно, и намного моложе), с прямыми когда-то тёмно-каштановыми волосами и с лепным крупноватым носом, характерным для представителей семитских кровей, хотя остальные черты, как и светлая из-за долгого пребывания в закрытых помещениях кожа, имели ярко выраженное европеоидное происхождение. Не исключено, что ещё лет десять назад он выглядел вполне недурственно и имел определённый интерес у слабого пола. Но не теперь, не здесь и не сейчас, сильно исхудав, но едва ли при этом растеряв былую физическую силу.

К тому же, Кен никогда не ошибался, когда замечал подобные взгляды у подобных людей. Они чем-то синхронизировали со взглядом Николаса Хардинга и его двойника из Остиума.

– Это Валет Пик. Хотя на самом деле его зовут Дункан или мистер Блейк, но все мы его называем Валетом или чаще Блэк Джеком. Жуткий тип, если уж говорить начистоту…

У Кена не получилось быстро развернуть лицо к неожиданно подсевшему к нему справа местному острому пациенту. Почему острому? Да потому что только острые могли тут быть настолько энергичными и наиболее разговорчивыми.

Он даже не заметил, когда именно сестра Изабель от него отошла и временно оставила его наедине с самим собой. Точнее, наедине с крутящимися поблизости психами.

Весёлая компания, ничего не скажешь. Притом, что он прикован руками к кожаному поясу и находится под воздействием мощных подавляющих волю, тело и сознание нейролептиков.

Кену всё же удалось скосить взгляд на незваного гостя, коим оказался довольно молодой для местного контингента мужчина с крупным тёмным ртом, прямым острым, но с широкими ноздрями носом и такой же неестественно бледной кожей, как и у большинства присутствующих пациентов. Тёмно-каштановые волосы коротко острижены, правда, не под ноль, да и на висках уже прорежены весьма заметной проседью. Здесь, наверное, у всех без исключения есть седые волосы (не забывая про охранников и санитаров), даже у самых-самых молодых, и у Кена, скорей всего, теперь тоже.

– Я Вэл. Вэл Резник, если что. Или Девятка Бубен. Девятка, Девятый. В общем… зови, как тебе удобней. Кстати, у тебя уже есть чем стрельнуть?..

Кеннет даже не понял, как у него так быстро получилось нахмуриться и, наверное, изобразить в постоянно уплывающем взгляде подобие некоего удивления. Поскольку он и не пытался хотя бы попробовать открыть рот и что-то произнести в ответ, поскольку знал, что у него ничего не выйдет. Во всяком случае, не сейчас.

Вэл тут же энергично (или, скорее даже, слишком энергично) махнул на него рукой и скривил красивые губы в извиняющейся усмешке

А вообще, он выглядел чересчур каким-то дёрганным и не в меру заведённым. И глаза его бегали быстро-быстро, будто не в состоянии удержаться хотя бы на одной конкретной точке дольше одной секунды. Он и на принесённом им стуле, который поставил рядом с Кеном и на который тут же уселся задом наперёд, облокотившись о высокую спинку обеими руками, явно не мог усидеть в неподвижной позе не более двух секунд. Постоянно, то и дело ёрзал по пластиковой сидушке, а иногда и вовсе начинал раскачиваться на поскрипывающих ножках, будто ещё немного и погонит своего ненадёжного скакуна вперёд рысью или вскачь.

– Прости за тупой вопрос. Просто у нас это здесь главная валюта. Ну, ты понимаешь. Как в любой тюрьме. В общем, ты в курсе, да? Даже если ты и не куришь, ею всё равно придётся обзавестись. А что касается наших кличек. Их нам даёт главный Раздающий или наш главный Банкир – вон тот хрен в китайском халате или кимано. В общем, в той шёлковой штуке с широкими рукавами. Он типа любит по самурая косить. – Вэл вдруг изменил голос, непонятно кому подражая, и тут же выдал на ура, как заправский пародист. – У самурая нет цели, у него есть только путь.

После чего заливисто прыснул и даже хрюкнул, тут же засмеявшись сильно приглушённым смехом, перед тем как выудить из нагрудного кармана полупустую пачку Camel и подцепить прямо губами за фильтр кончик целой сигареты.

– Постоянно кого-то цитирует, как будто мы там знаем, кого и откуда.

Кен успел за это время проследить за его взглядом и действительно выделить в жидкой толпе здешних пациентов ещё одного острого. И опять далеко немолодого мужчину с серой всклоченной шевелюрой и небольшими, как у Ретта Батлера, усиками (странно, что саму причёску он не зализывал в схожей манере, хотя, возможно, ему просто не доставало для этого геля для волос). И, да, он был одет в тёмно-синий халат-кимоно поверх больничной пижамы. Причем сидел у одного из боковых столиков, тех что у окон, повернувшись немного боком, чтобы держать ноги не под столешницей, а рядом, и перекинув одну ногу на другую в нарочито расслабленной позе истинного хозяина положения. Кажется, он едва не единственный из присутствующих острых, кто не стал здороваться с Вудардом, изображая до сих пор, то ли непомерную увлечённость, то ли подчеркнутую занятость только-только начавшейся игрой в карты. Ещё и потягивая, как и его соперники по покеру, наполовину истлевшую сигарету.