— Ты давно водишь? — проговорила я, но н знала услышал Джексон меня или нет, но он услышал и также громко крикнул в ответ:

— Достаточно!

Он гнал по трассе, я видела как быстро мелькают огни ночного города, чувствовала, как бешеный поток ветра трепал мое пальто и сильнее прижалась к его спине, так мне было намного спокойней.

Я боялась скорости, боялась вылететь на повороте, я напряженно смотрела перед собой и даже не понимала, где мы едем.

Он высадил меня возле сорок шестого. Мой дом сорок восьмой. Не знала почему я попросила остановить его именно здесь. Хотя знала… Может все потому что сорок восьмой дом — двухэтажный коттедж с красивой отделкой из красного кирпича. А мой сорок шестой дом — с лёгким эффектом покосившегося забора. Отец обещал все исправить и заборчик из старых досок станет, как новый, когда он возьмет в руки молоток. Но будем надеяться… С бойлером не получилось, получится с забором.

— Тебе без очков гораздо лучше, — сказал Джексон, когда снял шлем. Мы стояли друг напротив друга, на его лицо падал желтый свет он тусклого фонаря. Но я видела его выражение лица, его глаза и как его губы растянулись в улыбке. Линзы… Все же к ним начинаешь привыкать.

— Это тебе нужно сказать спасибо.

— Мне? — Джексон вскинул бровь. — Почему ты решила, что мне?

— Под чьими кроссами хрустели стекла моих очков?

Он склонил голову набок и показал свои белоснежные зубы.

— Волчонок ну ты даёшь… Не под моими точно.

Я быстро прокрутили момент падения в голове. Очки слетели, а дальше размытие по Гауссу. Что там доктор говорил? Минус восемь? Даже в телефоне толком не посидишь, а у меня стопка непрочитанных книг. Поэтому я стараюсь все запоминать. Это что касаемо нот.

— А кто тогда?

— Эх, волчонок, — он легко коснулся пальцем моего замершего подбородка. — Ты, наверное не знаешь, но своих не сдают.

Он развернулся и уверенной размашистой походкой подошёл к мотоциклу, снял его с подножки, завел. Я подумала о том, что Джексон легко одет и почему ему не холодно, как холодно мне.

Папа пришел домой, когда я уже успела почистить зубы и надеть флисовую пижаму.

Вид у него был расстроенный, а ещё он так спать не лег. Я слышала, как всю ночь в его комнате бормотал телевизор. Нет, не громко, просто я тоже не могла заснуть. Сначала раз пять слушала сингл «Take me away» и послушала бы еще раз пять, но завтра утром нужно рано вставать.

Перед сном еще раз решила взглянуть на стоимость пианино, а когда в очередной раз увидела ценник — положила телефон на тумбочку и решила, что нужно попытаться заснуть. Нельзя такие страсти смотреть на ночь, покруче ужасов. Ценник был заоблачным. Отец никогда мне его не купит. Тем более «Волга» потерпела крушение, в перспективе покупка машины, это для отца куда важнее.

А утром, когда солнце еще даже не показалось на горизонте настойчиво прозвенел будильник. Еще один минус этого города — разница с московским временем — два часа. Казалось бы это пустяк, что там два часа, с Владивостоком — семь. Но это все равно, что я вставала каждый день в семь утра, а теперь мне приходится вставать в пять, точнее в пять десять, чтобы собраться в школу и не опоздать на первый урок. Тоже нужно привыкнуть, похоже это как и с линзами.

В общем, я поняла, что этот год, заключительный учебный год — будет годом испытаний. Время, линзы и черный рояль в дальнем углу репетиционной базы Джексона.

— Извини, я вчера задержался, — отец готовил завтрак, когда я появилась на кухне.

— Ничего страшного пап, я все понимаю.

— Во сколько вчера приехала?

— После десяти. Меня Джексон подвёз.

— Кто? — ложка выпала из рук отца и звонко стукнулась о плитку. Он замер, его левый глаз задергался. А еще он покраснел. От злости или недосыпа, я не понимала,

— То есть Женя, — я прикусила губу.

— Смотри мне. Не хватало мне еще всяких иностранных имен в моем доме.

Я тяжело вздохнула. Отец точно будет в шоке, когда узнает, что в группе играет Лео, Дэн и Джексон. А еще они пели на английском языке.

— Здесь ты переигрываешь, — услышала голос Джексона за спиной и оторвала пальцы от клавиш, перевела взгляд на него.

Не согласна… Совершенно с ним не согласна. Мне кажется в этом моменте, все было чисто. Хотя я часто недовольна, мне всегда казалось, что я могу играть лучше.

Свой ответ не озвучила, лишь посмотрела на него. Удивленно, растерянно. Все было, как обычно, только его темно-фиолетовая пайта бросалась в глаза.

— Классная пайта.

— Ненавижу ее. Мать подарила.

— А моя мама любила все оттенки фиолетового…

— Почему любила?

— Что?

— Ты говоришь о матери в прошедшем времени, — он сел на диван и закинув ноги на журнальный стол достал пачку чипсов.

— Точнее любит… Просто ошиблась, — заправила выпавший локон за ухо и встала из-за пианино. Да, он наблюдательный, пытается подловить меня на всем. Тут главное, как однажды сказал Лео: «не спалиться».