(*Любой зурм (княжество) делится на вильты (уделы). Если зурмом управляет лассар или лассара, то вильтами правят ахайды – вассалы-военачальники, которые, в свою очередь, подчиняются лассару или лассаре).

– Если бы вы разрешили мне остаться в клане, этого бы не произошло… – глухо произнес оборотень.

– Если бы я разрешил тебе остаться в клане, ты поднял бы мятеж. Мы оба это знаем, эрд Солер. Только лишенные альфы оборотни будут послушно жить под началом человека.

– Однажды они выберут нового предводителя, и тогда…

– Пока ты жив, не выберут. Именно поэтому я еще не велел отрубить тебе голову, как этой шпионке, казнь которой ты видел сегодня. А совершить самоубийство тебе не даст клятва, данная тобою, когда ты согласился работать на меня. О! Какой яростью сияют твои глаза! Как ты меня ненавидишь! Да, мой кот, я все предусмотрел. Но на что же ты злишься? Вспомни времена, когда человеческое королевство было слабо. Вспомни, сколько наших женщин вы угнали в плен, сделали рабынями и в конце концов замучили! Мы долго терпели издевательства “волшебных” рас, которые никак не давали нам жить спокойно, но теперь демиург дала магию и нам тоже. Это вы теперь поползете на коленях с мольбой о пощаде, ваши спины вкусят кнута надсмотрщиков, и сколько бы вы ни молили, я никогда не верну вам свободу! Никогда вам не быть равными людям! Думаешь, я удовлетворюсь тем, что у меня есть сейчас? Нет, друг мой, пусть я отвоевал часть земель у дроу и нагов, я не намерен останавливаться на достигнутом. Ты увидишь величие человеческой расы, доживешь до тех времен, когда моя империя займет весь континент от моря до моря и гордые темные эльфы станут рабами людей. Нагов я заставлю работать в шахтах. Вы все заплатите за то, что долгие века презирали и притесняли человечество! Цена каждой женской слезы, каждого убитого младенца, каждого проданного в рабство мужчины будет уплачена стократно вашим потом и вашей кровью!

Этот разговор между императором и начальником телохранителей многое для меня прояснил, а еще заставил насторожиться.

Меня нервировало то, что барс не оставлял попыток заполучить меня в единоличное, безраздельное пользование и, похоже, был готов ради этого на все. Что, если эрд Солер умудрится угодить императору и он все же отдаст меня оборотню? Моя интуиция буквально вопила, что нельзя этого допускать, что сбежать от блохастого станет нереальной задачей. Он на мне помешан и точно не сведет с меня глаз.

Меня не вводил в заблуждение рыцарский жест со спасением моей жизни. Оборотень потрудился отбить меня у убийц вовсе не из сострадания, а ради себя самого. Эрд Солер пытался сберечь желанную игрушку, которую хотели сломать другие. Вон даже счет выставил – три поцелуя. Ага, как же! Нет уж, никаких долгов, счетов и сделок с тем, кто пытался взять меня силой!

Он запер меня в темнице и опоил афродизиаком, но потерпел неудачу. Устроил мне демонстрацию своих умений с другой служанкой, но я не прониклась. Хорошо, что Арнау сегодня меня не отдал! Однако мне следует поспешить с побегом, если не хочу угодить в барсовы лапы. На свободе я доберусь до храма, а там демиург поможет мне вернуться домой – и блохастый никогда меня найдет. Я забуду его вместе со всем этим сумасшедшим миром.

За этими мыслями я вернулась к подстриганию кустов. Моя корзина как раз переполнилась срезанными ветвями, и я отправилась к повозке, стоящей на заднем дворе, в которую остальные помощницы садовника приносили и складывали мусор, который позже увезут.

У меня был кусок дорогой заколки, подобранной в гареме, карта, и нож. Не хватало только денег. Ничего, добуду. Я давно приметила одного стражника – любителя выпить и вздремнуть на посту. Жалование охране выдали утром, так что ближе к вечеру он гарантированно будет пьян. Я стащу его кошелек – и адьёс, блохастый амиго, адьёс, император Арнау! Не видать вам попаданки как своих ушей!

Задумавшись, я чуть было не врезалась в оборотня, который заступил мне дорогу.

– Чему ты так улыбаешься, ихи Реджина? – сузив голубые глаза, произнес барс.

– А тебе-то что, блохастый? – солгала я со все той же ослепительной улыбкой и попыталась обойти настырного кошака, но тот снова преградил мне путь.

– Жриц воспитывают в кротости и послушании. Откуда у тебя упрямство? Кто ты такая на самом деле?

– Наверное, тебя это удивит, но я действительно жрица, – ответила я, разыгрывая раздражение. – Нам с малых лет внушают отвращение к мужчинам. С чего ты решил, что станешь исключением?! Твои приставания оскорбительны.

– Так весь этот шум в гареме только ради того, чтобы не попасть в постель императора?

Я не ответила. Вместо этого еще раз попыталась обойти барса, и опять безуспешно.

– Кого ты пытаешься обмануть? Вчера, когда ты увидела меня с другой, я что-то не заметил отвращения на твоем лице, скорее наоборот… – Барс медленно убрал с моего лица выбившуюся из прически прядь. – Тебе нравилось то, что ты видела. Ты пожирала меня глазами, не обманывай меня, женщина! Я знаю, что ты меня хочешь, пусть твои губы молчат об этом, но твое тело кричит от потребности принадлежать мне!

– Как все запущенно! Да у тебя мания величия, кошак! – рассмеялась я, отступая на шаг, подальше от загребущих лап.

– У меня… что? Что это значит?! – непонимающе нахмурился оборотень. Я закусила губу, осознав, что заговорила словами из своего мира. Но смысл сказанного все же перевела, хотя бы для того, чтобы отвлечь барса от размышлений:

– Это значит, что ты сумасшедший, самовлюбленный варвар, который не знает, что на самом деле нужно женщине!

– Это я-то не знаю?! – оскорбился кошак и, гневно сверкнув голубыми глазами, зрачки которых превратились в узкие черные щелочки, ринулся на меня, очевидно собираясь продемонстрировать всю глубину своих познаний.