– Просто магический предмет, - пожал плечом Сардан, не совсем понимая почему она отказывается.

– Да, пусть так. Я знаю для чего он тебе. Наверняка, через него ты поддерживал связь с поместьем. С отцом. Я не могу его взять! Нужды нет.

– Брось. Просто возьми его. Если не пригодиться - отдашь через пару дней. Я буду возвращаться назад, побуду немного дома, и потом отправлюсь обратно.

– Но Сардан...

– Возьми, Эми, - влез в спор молчавший до этого Рик.
– Зеркало ни к чему не обязывает. Просто если бы будем уверены, что все в порядке, то нам будет спокойнее. И не придется торчать у монастыря с пустыми желудками. Если с ночлегом будет проблема, то Сардан узнает об этом уже через пару часов. Сможет тебе помочь.

Да, об этом она как-то не подумала. С осторожностью, боясь разбить зеркало, она взяла его за медную ручку, посмотрела на Сардана.

Она ничего не понимала. Зачем ему помогать ей? Тем более с ночлегом? Он реально впустит ее в свое поместье? Или хочет подкинуть монет на трактир? Как он сможет помочь ей? И главное (и опять!) - зачем это ему?!

– Ты тратишь наше время, - буркнул темноволосый юноша.
– Иди уже внутрь. Снаружи полно попрошаек, обчистят прямо у стен твоего родного дома.

Эми кивнула.

– Я сохраню твое зеркало. А через пару дней обязательно верну. Свяжусь заранее. Спасибо, Сардан. Спасибо вам обоим за помощь. Вы не представляете как я вам благодарна.

Оба одновременно махнули руками.

– Не стоит.

– Все нормально.

– Тогда... Я пойду.

Попрощавшись с одноклассниками, она пересекла открытые ворота и направилась внутрь по мощеной дорожке. В голове крутился поступок синеглазого одноклассника. Бывшего врага.

Ей вдруг захотелось чтобы он обязательно связался с ней. Не забыл.

**

Глава 20

Бофар ловко орудовал ножницами над головой своего господина, надеясь, что тот останется удовлетворен работой. С помощью зелья Веруча удалось отрастить немного волос, как раз в тех местах, где были совсем печальные проплешины, но на прежнюю роскошную шевелюру Фрэнсис уже не мог рассчитывать.

Принц сидел перед зеркалом молча, время от времени задумчиво поглядывая на своего слугу. Слепая ярость его понемногу утихла, и сейчас о своем внешнем виде он уже почти не думал. Внимательно сосредоточился на другом.

Есть весьма любопытный факт. Только Бофар знал, что в пузырьке скорпионий яд. Только у Бофара был доступ в его комнату. Он мог украсть, когда помогал переодеваться, вряд ли в свете последних событий Фрэнсис бы заметил. Да мало ли удобных моментов...

Лицо слуги выглядело невозмутимым, но принц давно перестал кому-либо доверять. Совсем. Верил только в то, что видел своими глазами. Доверие - это не то, что возникнет по щелчку или даже благодаря каким-то умным и логическим доводам. Всю жизнь Фрэнсис рассчитывал только на самого себя, на свои интуицию и чутье. И они ему подсказывали, что он по-прежнему один.

Принц не был наивен. Он понимал, что вряд ли он когда-то сможет кому-то открыть свою душу и сердце. И считал это все инфантильной чушью, ему это не было нужно. Так он себя уверял. Одиночество давно стало привычным и вписалось в понятие “правильности”.

Слуга знал о своем господине многое, но он был его слугой с тех самых пор, как Фрэнсису исполнилось шесть. Добрых тринадцать лет. Стали ли они близки? Пожалуй, нет.

У них всегда были разные положения. Господин-слуга. Фрэнсис приказывал, Бофар исполнял. Так было заведено в замке короля, не принц придумал вековые устои и традиции.

Любви и доброте юного наследника никто не учил, этих понятий не существовало в замке Адары. Все три отпрыска росли воспитанными по всей строгости этикета для высшего сословия. Владение оружием, верховая езда, рисование, древние руны и прочее. И ни капли информации о сострадании, заботе о близких, дружбе.

Все трое выросли разными. Кто как смог. Торли трусливым и безвольным, вялым. Освальд самовлюбленным и поверхностным, эгоистичным. А Фрэнсису достались надменность и жестокость, мерзкий и упрямый характер. Рожденному самым младшим, ему приходилось хуже всего, с его мнением никто не хотел считаться. Поэтому он сильно налегал на уроки владения оружием.

А потом проснулся дар...

Братья завидовали ему, хоть и дико ненавидели. Он знал это. Их магия была самой обычной, привычной миру, понятной. Боевая магия у Освальда, магия Созерцания у Торли.

Но по сердцу резала ножом и рвала на полосы именно ненависть родного отца.

Иногда Фрэнсис и сам ненавидел свой дар. Хоть и привык к нему, уже не ощущал себя целостным, если не отдавал хоть один невербальный приказ за день.

Теперь не было ни Аскона, ни дара.

“А ты бы обрадовался, отец. Узнав, что меня можно не бояться”, - безрадостно подумал юноша, снова бросая пристальный взгляд на слугу.