И тут я по-настоящему завыла, окончательно забыв, где нахожусь, видя перед собой только ненавистное лицо. Кажется еще чуть-чуть, и я впаду в состояние аффекта.

Как же можно быть настолько отвратительным человеком? Делать такие гадости? Да проделки девчонок кажутся детской нелепицей, по сравнению с выкрутасами этого дьявола.

– Да вы совсем озверели! – гаркнул из темноты Олег Сергеевич, выходя на свет. – Какого черта вы до сих пор тут?! Полина, я же отправил тебя спать! А ты, Громов, должен уже видеть десятый сон, почему ты тут бродишь?!

– Я из душа, - быстро ответил тот из-за моей спины. Я пыталась отдышаться. – Агафонова все никак не уймется.

Он встал слишком близко, практически касаясь меня, я даже ощущала его дыхание на своем затылке, и, запоздало вспоминая, что под рубашкой с чужого плеча ничего нет, я нервно сделала шаг вперед, отодвигаясь на безопасное расстояние.

– Неправда! Олег Сергеевич, - земля уходила из-под моих ног, нужно было снова обретать опору. – Послушайте! Он закинул мои вещи в ваше окно, можно я заберу?

– Чтооо?

– Он меня подставил, я не хотела ничего бросать, - тараторила, увидев крохотный лучик надежды в темном тоннеле этой несуразицы.

– Врешь и не краснеешь, - поморщился Захар, и я тут же окатила его негодованием.

– Что там бросили? Зачем?

– Это… так…то есть…

Он резко зашел внутрь, оставив нас наедине. В изнеможении я пошатнулась. От таких нервных потрясений я скоро в обмороки начну падать.

– И кто еще трусливое ничтожество, - прошептал Захар, продолжая стоять за моей спиной, намекая на тот случай, когда я ему все высказала под березой.

Я не успела ничего ответить, потому что вожатый вышел злой и красный, как вареный рак. Удерживая в руках мое белье и письмо, чтоб их.

– Я не хочу знать, каким образом ЭТО оказалось у Громова, - он указал на первое.
– И не хочу слышать, что между вами приходит. Шатаетесь тут ночью. Вы еще несовершеннолетние, и находитесь под моей ответственностью, на территории лагеря!

– Все совсем не так… - безумно мотая головой, прошептала я, оглядываясь на сатану, чтобы он опроверг все, но он только закатил глаза.

– Марш спать! – сквозь зубы процедил вожатый, впихивая в мою ладонь вещи, и я больше не рискнула с ним препираться, стыдливо хватая комок и убегая в домик.

Бороться с пыльной бурей в пустыне было бы сейчас легче, чем с моими собственными эмоциями. И в этом мире нет такой комнаты, которая поместила бы все мои чувства. Просто дикий ураган, и я больше не могу все это раскладывать по полочкам, рассуждать логически, искать причины. К черту. Пусть все катятся к черту! И двинутый Громов, и бесстыжие агрессоры в юбках, и даже дорогой мой Олег Сергеевич ! Я просто от всех устала. И моя жизнь вряд ли будет прежней, даже если я уеду отсюда на край земли.

Эта адская ночь выжала меня до последней капли, но как ни странно, я не чувствовала себя растоптанной, хоть меня и унизили. Нет, напротив, я ощущала себя сильнее, чем когда либо, и моя решимость меня даже слегка пугала. Почему-то я была уверена, что я уже на краю, хожу по острому лезвию, и еще одна маленькая капля в мою переполненную чашу вызовет торнадо, и я смету здесь все. Вот насколько сильно изменила меня сегодняшняя ночь.

Глава 12

POV Полина. Настоящее

Я бы хотела, чтобы мои родители наказали меня за ту выходку. Чтобы жестко отругали, прочитали нотацию и, как бабушка, пообещали бы мне унылое будущее. Или пусть бы на их лицах появилось гневное выражение и мне бы бросили «ты нас разочаровала». Я хотя бы почувствовала их заинтересованность в собственном ребенке. Но нет. Ничего этого не было.

Меня наказала бабушка, отменив мои походы в кино с Кристиной, прогулки по парку и прочее. Теперь после уроков я должна была незамедлительно вернуться домой. Бабушка даже рассчитала сколько уходит времени на дорогу до школы, и я не имела права задержаться более чем на 5 минут.

– Это все глупости! У тебя такой возраст, юношеский максимализм. Тебе хочется делать все наоборот, назло всем. Но ты мне еще спасибо скажешь.

Я молча соглашалась, покорно кивая головой на все ее замечания. И хоть мне сильно хотелось топнуть ногой и заорать на всю квартиру «отстань от меня!» как обыкновенному обиженному подростку, нет, я этого не делала. Ведь иначе столичная филармония помашет мне ручкой. И поэтому я терпела.

Родители вернулись через несколько дней после моего конкурса, они задержались в Гамбурге после последнего выступления, чтобы посмотреть город и отдохнуть. А меня не покидала настойчивая неприятная мысль, что достопримечательности спокойно выиграли у моего конкурса, без малейшей борьбы.