Вдруг осознаю, что зубы стучат, а сама я сильно замерзла. Стою тут в тонкой рубашке, юбке и, чтоб их, капроновых колготках, которые я теперь брала с собой в школу и переодевала в туалете для девочек. Дома прятала в недрах сумки, закладывая между учебниками, чтобы не нашла бабушка. А сейчас бы пригодились теплые, с начесом, которые остались в раздевалке.

– Садись, всю ночь будешь стоять? – нарушил призрачную тишину Громов.

– Хочу и стою, - тут же выступила я.

– Ты можешь не огрызаться и нормально разговаривать? Вечно в каком-то припадке.

– Раньше я была вполне себе нормальный, это все из-за тебя.

– Да благодаря мне ты хоть научилась за себя постоять, - ухмыльнулся он. – Раньше как размазня все шишки терпела, слезы в кулачок вытирала. А сейчас палец в рот не клади – откусишь по локоть.

– Так я тебя еще и благодарить должна?

– Могла бы.

– Мерзкий сатана!

– Посади уже свою задницу и не ори, - протяжно застонал он, и я замолчала.

Если так и дальше продолжится, то один из нас до утра не доживет. Я опустилась на пол, прислонившись к стене. Он прав. До чертиков надоела наша ненависть.

– Садись рядом, будет теплее, - будничным тоном произнес он, а я помотала головой.

Потом спохватилась, что он не увидел жеста в темноте, но говорить ничего не стала, махнув рукой. Плевать.

В который раз повисла уже надоевшая тишина, и я задала еще один вопрос, который меня мучил.

– Как ты оказался в нашей школе?

Почти с минуту я тупо пялилась в темноту, уже и не надеясь услышать ответ, но он все-таки ответил.

– Мой отец решил отправить меня сюда на исправление, - он с осторожностью подбирал слова. – Правда, никакого подвоха. В нашем городе сколько приходских-то? Две? Три? Встреча с тобой на линейке оказалась чистой случайностью.

– Что ты такого натворил? – Мне стало любопытно.

– Ммм… Когда вернулся из больницы домой, ну после лагеря, то в буквальном смысле разгромил квартиру. Уютное гнездышко моего отца и его любовницы. Ну и, заодно, подрался с отцом. Я не хотел наносить тот удар, - вспоминал он с тяжелой горечью в голосе. – Но он первый занес руку.

От его откровения я почти перестала дышать. Поняла, как ничтожно мало я о нем знаю. Практически ничего. С другой стороны, зачем мне знать что-то о нем? Нужно вообще сказать ему замолчать, и самой перестать с ним говорить.

Но сердце, глупое, стучало, сбившись с привычного и знакомого ритма. Из-за его признаний. Я уже не знала, за что его ненавидеть, все вдруг рассыпалось в прах. Снимков не было. С выступлением вообще все сложно. Да, есть тот дурацкий танец, который он вынудил танцевать для него, поцелуй, который забрал силой, отрезанные волосы, в конце концов, да и всего по мелочи. Но…

Почему-то ненавидеть его больше не получалось.

– Ты упоминал, что у тебя есть сестра.

– Да, есть.

– Где она сейчас? С матерью?

– Да. Тогда у речки, в походе я дерьмово себя чувствовал. Одна из причин была моя сестра, Ленка. Утром того дня я узнал, что она наглоталась таблеток.

– Боже мой…Почему?! – воскликнула я.

Мое сердце сжалось от его переживаний. В голову по памяти лезла картина, как он лежал в воде. Сломленный, просто убитый.

– Они ездили на море. И мать завела курортный роман. С отцом они в разводе. Не хотела уезжать, тот мужик просил остаться, а дочь отправить домой. Мать названивала отцу с угрозами, чтобы тот забрал Ленку к нам. Он отказался. Скандал был гадкий.

– Она услышала? – от ужасающей догадки мой голос совсем притих.

– Да.

– Какой ужас. – Я прижала ладони ко рту, стараясь не звучать слишком жалостливо. Боялась спугнуть. Одно мое лишнее слово, и он замолчит. А сегодня я за несколько часов круто развернулась к другому полюсу, узнавая о нем все больше и больше.

– Впрочем роман быстро закончился, и мать с сестрой вернулись домой, как только Ленку выписали из больницы. Сейчас она на учете, конечно, ходит к психологу. Через год мне станет восемнадцать, но я по-прежнему ничего не могу сделать для нее. Пока она не станет совершеннолетней, ей придется жить с одним из них. Как и мне. Вот такая у нас семейка.

Я недолго обдумывала услышанное.

– Прости за то, что я сказала тогда в малине. Про тебя и твоих родителей. Я не знала… Я не хотела.

– Забей.

Но мне казалось мало просто извиниться за те слова. Хотелось показать, что в этом мире он не один такой. Одинокий, лишенный родительской любви и ласки. Мне хотелось поддержать врага. Да и враг ли он мне? Я уже не знала. Запуталась окончательно. Но не могла молчать.

– Мои родители вообще про меня забыли. Сбагрили бабушке, та меня воспитывает с пеленок, пока мои предки гастролируют по всей стране со своим оркестром. Мой отец известный в своих кругах пианист, а мать виолончелистка. Профессиональные. Вобщем, дома они бывают крайне редко. А если и приезжают, то говорят только о своей музыке. Меня словно нет в их жизни.