Но, когда выпал первый, пушистый снег, появилось некое очарование. Даже романтичный флер, о котором все говорят.

В самый первый день в Париже мы обошли, кажется, все самое основное, что должен увидеть каждый уважающий себя турист. А вот на второй зависли в отеле с багетами, пармой и французскими комедиями. Нет, нам не надоел Париж, просто обе понатирали кошмарные мозоли, и ноги в натуральном смысле отваливались от боли.

Потом все же удалось взять себя в руки и перестать тратить время впустую. Мозоли никуда не делись, ноги так и продолжили отваливаться, мы действительно питались в основном французской выпечкой и кофеином, цены просто зашкаливали, но впервые за долгое время я, кажется, по-настоящему почти счастлива.

– У тебя телефон разрывается! – Крикнула Айрин черезь дверь в ванную.

– Уже бегу!

Раны на лице от того злополучного дня уже давно зажили, только на нижней губе остался небольшой шрамик. На память, так сказать. Я уже даже почти без содрогания и страха могу на него смотреть.

– Если ты попросишь привезти и тебе круассан, не надейся, я все съем по дороге, - вместо приветствия бросила Илье.

– Эх ты мелочь пролетарская, во Франции есть не только круассаны. Попробуй Шабишу дю Пуату с белым вином, потом, так уж и быть, позволю поблагодарить меня, - усмехнулся парень на том конце, - и не забудь корону для своей крестной дочери!

– Что он говорит? – Голос Айрин звучал глухо из-за того, что её голова застряла в вырезе свитера.

– Говорит, что мы должны попробовать какое-то Шашаша да Патата.

– Шабишу дю Пуату, - поправил Илья.

– Главное, я услышала слово “вино”, а остальное неважно. Ты ведь не советы позвонил раздавать?

– Да, тут… - парень замялся, - на работу выйти не хочешь?

Сердце пропустило удар.

– Куда?

– Не к нам, не бойся, - его голос опять стал прежним, - охранник одного высокого судьи спросил. Зарплата ниже, но работа спокойнее. Судья уже в достопочтенном возрасте, жена такая же. Никаких ночных смен. Восьмичасовой рабочий день и все такое. Адекватно, короче.

– Ответ как скоро дать нужно?

– Когда вернешься, мелочь.

Вот как. До Парижа я размазывала слезы по лицу из-за отсутствия перспектив и громадных долгов, да ещё и квартиру пришлось продать, а сейчас вот… Спасибо Илье.

– Что там? – Айрин поправляла стрелки на раскосых глазах.

– Работу предложил.

– А?.. – Не задала вопрос подружка.

– Нет, - я и так поняла, что она хотела спросить.

Помешательство на Архарове начало проходить. Айрин наблюдала за всеми стадиями моего падения в бездну. Не причитала, не ругала его последними словами, а просто была незримо рядом. Да, она стала его ненавидеть. И ее злость на него передалась отчасти и мне, что очень сильно помогло.

Тупая боль никуда не делась, я ведь действительно имела глупость полюбить Марка, но в груди рядом с тоской созрела злость. Значит, ничего не значило, так? Пусть. Переживу. Но вот тот факт, что он и на секунду не задумался о моей невиновности, который вначале выдирал сердце наизнанку, теперь изрядно злил.

Еще считает себя умным.

Нет, я украдкой плакала по ночам. Но зареклась иметь хоть какие-то дела с Архаровым.

Я выше этого. Я ни в чем не виновата, а он не поверил. Ни на секунду. Унизил. Вот унижения я не прощу.

В церкви я чуть не подалась глупому чувству и не попыталась заговорить с ним, но ему было настолько противно находиться рядом со мной, что он просто ушел с такого праздника. И скатертью полоса ему.

А мы с Айрин рванули в Париж, правда, завтра уже назад.

***

– Степачка, ты спички купил?

– Да, баб Люд, - крикнула щуплой старушке, разуваясь.

С моими доходами, а точнее, их отсутствием, удалось найти только скромную комнату даже не в попе города, а, скорее, физиологически в том месте, куда доступ есть только у специалистов очень узкой направленности.

Баба Люда лично комнату не сдавала, скорее, ее внуки, но она, вроде не против. Тем более у них есть доверенность, договор подписали, пусть они и удивились, зачем мне коморка с диваном, который ощетинился торчащими пружинами, но вопросов лишних не задавали. Сама же бабулька периодически считала меня ее покойным супругом Степаном, который упорно забывает купить то спички, то хлеб, то халву. Иногда я ее подружка Шурочка, а пару раз она думала, что я приведение. Просыпаться ночью от того, что тебя поливают святой водой и тычут свечой в лицо – такое себе удовольствие. Но комната стоит копейки. А сегодня дам ответ Илье, поднакоплю, потом съеду отсюда.

Мои друзья предлагали пожить у них, но с моей стороны было бы наглостью. Подозреваю, именно они и купили мою квартиру. Причем скинулись с вражеским домом. Другого ответа, как так быстро удалось продать свою халупу, у меня не находилось. А они не кололись.

Но, был еще страх, что адвокаты Архарова ещё что-то предъявят. А у меня уже не хватит ни сил, ни финансов. То есть, я сбежала. Сбежала подальше, прямо к бабульке, которая сейчас тыкала в меня одеколоном с говорящим названием “Игорь”. Это она мне подарок купила.