А они почуяли, что настрой у меня мятущийся, за ноги с двух сторон обняли, Глафира эта в глаза просительно заглядывает, а Антишка вздыхает тоскливо: мол, жить без неё не могу, хозяин.

Посмотрел я на эту сладкую парочку и не выдержал, махнул рукой:

– Живите, - говорю. – Только чтоб я вас не слышал.

Они оба аж засветились от счастья, кивнули, и Глафиру ветром сдуло: чтоб не сердить меня своим присутствием, значит. А квартирный мой ещё раз на меня с благодарностью посмотрел и за ней следом улепетнул.

Дед подаркам обрадовался, а промеж делом опять на правнуков намекал. А мне и отшутиться не в силу: как себя осознал да вспомнил, совсем на людей иначе смотреть стал. Раньше-то как у всех было: что перед глазами, то и вижу – тело для тряпки. А теперь я куда глубже да больше видел. Друзей у меня поубавилось сразу, с подружками я на «нет» всё свёл – даже для тела не в радость стало с ними встречаться: пусто да скучно. С навками и то теплей и душевней было. А с живыми бабами ни о жизни не поговорить, ни о делах духовных тем более. Знал я уже: есть у меня та, с которой мы по жизням вместе шли. Только узнать не всегда могли друг друга – для того надо было прежде себя вспомнить. Я, с тех пор как вспомнил, тосковал по паре своей, её найти хотел.

А ещё по работе я затосковал. Не по официальной своей, она никуда не делась, а по настоящей, где силу приложить можно, живым себя почуять, чтобы душу грело и радость доставляло. А где её приложишь? К людям – они другого ждут, моя помощь им без надобности, а к духам – так пусто вокруг. Человеческая нечисть - не природная. Те разумные, в гармонии с миром живут, для пользы и для дела, интерес свой во всём блюдут. Хочешь – договаривайся, обманешься - на себя пеняй. А у человеческой одни инстинкты – сожрать и выжить. Кто посильней да зачатками понимания обзавёлся – тот и главный.

Район свой я от всякой дряни давно вычистил, пока вспоминал да силу пробовал, а «разумных» - раз-два и обчёлся. Сидят они себе на местах, своё жрут, не наглеют, чего их трогать? По другим районам я ходил, конечно, но в дела тамошние не вмешивался. Мелочь от меня пряталась, а крупные твари не трогали: кто попытался - в небытие отправился, остальным соображалки хватило тихо сидеть. И я их не трогал: свято место пусто не бывает, а по мне лучше со знакомыми тварями дело иметь, чем каждый раз новую дрянь убирать – всё равно наплодятся да навылазят – «магов» всяких много развелось. А я, чай, не ассенизатор, не нанимался.

И тем сильнее я удивился, когда потянуло меня в другой конец города.

Дождался я выходных и поехал туда. Не был я в том районе ни разу, хоть город свой. Добрался, смотрю - а там ужас, что делается: в каждом доме тварей столько – впору бригаду ассенизаторов вызывать. Не твари, конечно, меня звали – земля стонет, просит от лишнего очистить. А источник «добра» такого в глубине, искать надо. Собрался я с духом, границу клоаки этой переступил, пошёл искать. Иду – а вокруг взгляды недобрые, злые. Так бы и сожрали, только страшно – незнакомую силу чуют, непонятную. Шипят, что змеи, и ухватили бы за ноги, да не настолько голодные, чтобы страх свой пересилить.

Озадачился я слегка: думал посмотреть только, а тут работать сразу надо – не хочу второй раз возвращаться. Огляделся – магазин продуктовый увидал. Зашёл, сигареты взял и воды простой, чистой. Крест серебряный есть, сам освящу, как мне нужно. Вышел, вода с крестом в руке, закурил. Иду, прислушиваюсь да настраиваюсь. Живность местная почуяла, что дело на серьёз пошло – попряталась да затаилась. А я понял уже, куда мне надо. За речкой местной кладбище было старое, давно уж не хоронили там никого. Облюбовали его некроманты-неофиты - вспомнил я список, что на сайте видел. Колдовать - колдовали, а что по всему району всякая дрянь расползлась - это не их высокого ума забота.

Дошёл я до речки, посмотрел – хороша, в навь выход есть, и начал работать. Иду вдоль берега, заклинание напеваю, речку заколдовываю. Открылась она, полыхнула и давай в себя тварей со всего района стягивать. Визги, вопли поднялись – никому заживо гореть неохота. Я до моста дошёл, портал закрепил, посмотрел, чтобы кто поумней да посильней на местах остались – свято место всегда желанно, границу по воде закрепил, смотрю – вон и кладбище. И тоже там для меня работа есть.

Время - вечер, выходной, лето, народа никого почти. Самое оно поработать…

Зашёл, гляжу: кладбище растревожено, земля да могилы чуть ли не дыбом стоят, порталы в уровни разные еле закрыты. Души-то тут смирные, порядочные – живые родственники их отпустить не хотят, они и живут себе, где похоронили. Не некроманты – им бы спокойно было.

И упырюка местный харю высунул. Пасть раззявил, на меня кинулся, думал - некромант очередной, а я ему в морду из своей бутылки плесканул. Взвыл он и бежать. Пометался промеж могил и укрылся у себя, пересидеть решил.

Так я ему и позволил.