Ринберг ощутил себя полным дерьмом. Только сейчас он понял, насколько оскорбительным был его вопрос, но сама мысль о том, что такая женщина, как Алевтина Андреевна Островская, может быть любовницей престарелого ловеласа Крупельницкого выводила его из себя и уже который день не давала мужчине покоя, вот Остапа и понесло совсем не в ту степь.

Ринберг хотел извиниться за свою бестактность, но Сенька заметил, что мама сидит на качелях не одна и радостно подбежал к ним, заставив тем самым прекратить разговор на взрослые темы, которые совсем не предназначались для детских ушей.

– Иван, ура! А что вы здесь делаете?- спросил мальчик.

– Да вот на качелях покачаться пришёл,- улыбнулся мужчина, глядя на Сеньку.

– На качелях?! Вот это да!- очень сильно удивился малыш.

– Арсений, я пошутил. Я здесь живу недалеко. Вышел на пробежку и случайно увидел вас с мамой.

– Круто. А где? – полюбопытствовал Сенька.

– Вон в том доме напротив, - пояснил Ринберг и указал на видневшуюся неподалёку единственную в городе высотку.

– Понятно.

– Я тебе кое-что принёс,- сказал мужчина, невольно опровергая свои ранее сказанные слова о случайной встрече.

Он протянул мальчику небольшую квадратную коробку в упаковочной бумаге.

– Это, правда, мне?

Иван кивнул в ответ и поднялся с качелей.

– Мне пора бежать, я и так уже достаточно нарушил спортивный режим. Ещё увидимся.

– Спасибо,- прокричал Сенька в спину удаляющемуся мужчине и стал нетерпеливо сдирать упаковку с подарка прямо здесь, во дворе.

– Ура!!!- заголосил мальчик на всю площадку, прыгая вокруг Алевтины.- Я о них так мечтал.

– Что там, малыш?- Островская тоже решила рассмотреть подарок поближе.

Довольный Сенька протянул маме коробку, на которой красовался известный логотип с надкусанным яблоком, а внутри лежали новенькие умные часы.

– Вот же…- заикнулась было Островская, но вовремя остановилась глядя на сына, виновника же многих её бед на горизонте уже не было видно.

Вечерняя пробежка длиной почти в десять километров весьма успешно прочистила Ринбергу мозги. Каждый шаг, отдалявший его от дома, где жили Островские, давался мужчине с большим трудом. Смутное чувство незавершенности неумолимо пробиралось куда-то в область давно очерствевшего сердца.

Сама близость к Алевтине оказывала на Ивана странное, почти магическое, воздействие: вся его хвалёная рациональность совершенно отказывала рядом с ней, и его несло по волнам неподдающихся контролю эмоций, а порой, как в случае с Крупельницким или Шабариным, и вовсе начинало безжалостно штормить.

Было в ней что-то неуловимо знакомое. Это не могло его не волновать.

– Соберись! Нашёл время, чтобы раскиснуть,- приказал себе мужчина.

Хотя Островская отрицала саму вероятность их знакомства, у Ринберга не получалось отделаться от мысли, буквально засевшей на подкорке сознания- они уже встречались раньше именно с этой девушкой. Где и когда мужчина, как ни старался, вспомнить так и не смог. Чертовщина какая-то!

Там, на качелях, ему показалось, что его интерес к Алевтине можно даже назвать взаимным, но сейчас Иван понимал, что своими необдуманными словами сам разрушил хрупкую симпатию, появившуюся было со стороны Островской. Ну, какой же он всё-таки идиот!? Взрослый человек, а повел себя как подросток в пубертатный период.

Но даже в этой непростой для Ринберга ситуации тоже были свои плюсы: пусть не совсем гладко, но они расставили некоторые точки над «i». После их разговора желание Ивана приструнить Крупельницкого только окрепло.

– Развел чёрт-те что на рабочем месте! Не агентство недвижимости, а бордель какой-то: то вензеля у них, то рюши, то кордебалет. До отъезда точно нужно перераспределить функционал.

После пробежки он решил ещё немного подышать свежим ночным воздухом, а заодно и вспомнить комплекс упражнений, который его тренер настойчиво рекомендовал совсем недавно. Сегодня Ринбергу не хотелось оставаться одному в пустой, пусть и обустроенной квартире.

Мало кто решился бы беспокоить его в такое время, но стоило только ему открыть входную дверь в квартиру, как телефон зазвонил.

– Иван Соломонович, отдыхаешь? Не разбудил?- раздался в трубке громкий голос Данилевского.

– Да ты шутишь, Владимир Михайлович?
– отозвался Ринберг.- Какой отдых?! Десять - детское время. Я ещё пару часов хотел поработать, как раз успею просмотреть вопросы от Марка и набросать замечания.

– Он у тебя молодец. Шустрый малый крепко держит оборону. Теперь я понимаю, почему ему проиграли все эти длинноногие прелестницы, претендовавшие на место твоего личного помощника. Даром что у нас некоторые удивлялись,- от души похвалил парня Данилевский.