– Будешь пытаться выбраться или орать - только выведешь мня из себя. Так делал один до тебя - ничем не помогло. Не надейся, что я тогда попаду в несерьезную аварию, и тебя спасут. Я надежный сотрудник, - последнее она проговорила с небольшой горечью.

Остальную дорогу висело тяжелое для Ди и терпимое для девицы молчание. Мыслей о том, куда они едут, было несколько, и все невеселые. Ди понятия не имел, куда обычно психопаты разного рода везут людей на расправу, но читал о заброшенных зданиях, свалках на окраине города, ночных парках и лесах.Какой из вариантов ожидает его, он боялся даже представить, понимая, что надеяться на скорое спасение не стоит. Если только помолиться… Ди начал шептать все, что только знал, зажмурив глаза. Продолжал он всю дорогу и не остановился, когда послышался стук закрывающейся двери автомобиля, и воцарилась полнейшая тишина. Очнулся он уже в этой треклятой комнате без окон и, на первый взгляд, без двери (которая была всего-навсего отлично замаскирован), с одной-единственной табуреткой и со стенами, выкрашенными под дерево. Первое, что он вспомнил спустя где-то час, были слова «E.S.C.H.E.-A1, отдел безопасности». И что за Ясень-А1, спрашивается? Сначала он счел это за произнесенную сквозь зубы свою фамилию, но тут же сам у себя спросил: «А что А1 там делает, идиот?!» Нет, что-то не сходилось… Так, постойте-ка, что Мария говорила про ясень? Теперь хоть что-то стало проясняться: и та деревяшка в машине, и ясень. Еще лучше: попал к сумасшедшим неоязычникам, чтоб их… Хотя что это он? Какими они бывают, как не поголовно сумасшедшими? Чудесно, теперь еще и в жертву принесут… Ди никогда не был не то что студентом исторического факультета, но и ненавидел историю как предмет и науку в принципе: в гимназии заучивал все только чтобы ответить на два, а если повезет, то и на единицу, а потом все это благополучно забыть процентов этак на 97. Именно поэтому он почти не подвергал сомнению то, что знал от старших еще с детства: все язычники, откуда бы родом они ни были и каким бы богам ни поклонялись, приносят человеческие жертвы. Хотелось швырнуть табуретку об стену, разгромить все, если бы что-то еще было в комнате - всё это казалось в первую очередь унизительным и нелепым, а потом уж Дитрих, всегда уверявший, что не боится смерти, потому что знает, что старался жить правильно, умирать совсем не готов. Послышался стук в то место, где была, как заметил Ди, дверь.

– Эй! Ты там живой, в себе еще? Э-э-эй, челове-е-ек?

– Я Дитрих Эшенбауэр, - отрывисто буркнул в стену Ди.

– Дитрих так Дитрих, чего уж там, - послышался другой, хоть и очень похожий, голос.
– Бернский, суртовы штаны, полигон «Вальхалла» казарма номер 5, ответственная - Сила, дочь Грома, - хохотнул тот же человек немного погодя.

– Прекрати! Кто бы ты ни… - собеседник, судя по всему, был молод, и на «вы» Ди переходить окончательно отказался.

– Расслабься и получай удовольствие от тихого изолятора, господин Эшенбауэр, - подключился первый голос.

– Был бы тихим, если бы не вы, господа…

– Не суть дела.

– Сами бы получали удовольствие, раз советуете.

– А мы не там - мы на свободе. Правда, кузен грозился сюда запихнуть, как и дядя, и, скажу тебе, сделать это для них никогда не поздно.

– За что?- само собой вырвалось у Дитриха, хотя он хотел сказать что-то вроде «Ну и бред же ты несешь!»

– Если не узнают, то не за что. Скучно там, да?

Тут Ди не на шутку вспылил: его выводило из себя это спокойствие, выводило из себя это место, где, как оказывается, между порядочным, судя по всему, количеством людей есть родственные связи, и как…

– Никогда не поздно, - начал сдавленным голосом Ди, - принести вас в жертву?

– Кому-что-где-куда?
– отозвался хор из двух голосов.

– Ты смеешься? Хотя ты не первый человек в истории, кого посетила такая мысль, - непроницаемым тоном заявил второй. После минутного молчания он снова подал голос.
– Повторяю вопрос: тебе скучно там?

– И зачем вам эта информация? Допустим, мне страшно, дальше что?!

– Ну… Мы могли бы…

– Что вы тут делаете?!
– уже знакомый голос той ненормальной девицы пронзил пространство.

– О, Си-и-ила, привет! Постарались, чтоб этот не буйствовал, конечно. А ты что думала, сокровище рейнское?

– Ну-ну. Пойдем, помогать будете, раз деятельные такие в последнее время.

– Сила, твои обязанности мы выполнять не можем и не буд…

– Что так сразу, мальчики, ЭТОГО я вас делать не заставляю.

– Уговорила, только скажи, не помнишь, откуда шел объект?..

Трое удалились, оставив Дитриха, от мыслей о жертвоприношении ничуть не отказавшегося, молчаливо беситься и жалеть себя.

IV

Мидгард, 1197 год

Николаус и сам до конца не понял, как недоверие к спутникам, сменилось терпимостью, а она, в свою очередь, сменилась привычкой. Хотя когда идти некуда, к любым привыкнешь. Впрочем, бывшее пару недель назад недоверие можно было назвать и по-другому, пояснее, если бы только существовало такое слово. Что ж, скажем пока, что это было большое недоверие. Очень большое, почти страх того, что с ним случится несчастье, если он откажется идти или сбежит. И больше всего пугал его Эрнст. Не Ран, которая могла прибить (ведь она не делала этого, хотя столько раз могла бы), ни тем более этот самый Лофт, ведь самым страшным, что можно было получить от него, была острота.Но вот как среди них оказался Эрнст, было непонятно. Заставили его, что ли? Когда, главное, зачем? Он был самым неразговорчивым, отвечал обычно только на вопросы Лофта, только ему изредка улыбался, но все равно как будто был совсем немного на него обижен. Сначала это путешествие тяготило Николауса, говорить было решительно не с кем, он казался лишним, но потом перекинуться к каждым по паре слов казалось ему достаточным. Ничего неожиданного не предвиделось, пока они не начали держан кур на небольшой даже по меркам того времени городок.

– Я дальше не пойду, - решительно заявил Николаус, как только заметил хоть немного знакомые места.
– Это владения моего отца, и… я не могу, просто не могу…

Он поймал на себе немного понимающий взгляд Эрнста, и услышал то, что уж точно не ожидал:

– Я бы тоже с удовольствием не пошел, но я не знаю, почему мне не страшно. Здесь живет моя родня - тетка и ее сын - он купец, я бы с радостью обошелся без встречи с ними.

– Но…- потребовал продолжения фразы Николаус.

– Но мне самому интересно, что они скажут, когда увидят, как я изменился.

Лофт ухмыльнулся в свои тоненькие едва заметные усишки:

– Мондхен, я все думал, как ты ответишь, и безумно тобой доволен.

Кончики ушей Эрнста чуть покраснели, он не ответил ни слова, но видно было, что он не знает, что и думать. Тем временем, Лофт, выдержав необходимую паузу, продолжал:

– Но все равно пускай мы с Ран пойдем первыми, потому что, как ни странно, я там тоже кое-что оставил. И, если все в порядке, я, так и быть, никогда не буду думать, что зря верю в людей.