– Это до или после? – аппетит пропал, как только представила, что на этом стуле до меня сидел зад предыдущих постельных грелок мистера Эллингтона. Моего! Моего мистера Эллингтона!

– Зачем это тебе?

– Чтобы понимать, на каком этапе наши отношения.

– К тебе это не относится, – протягивая меню. – У нас не так много времени, а полуфабрикаты здесь не подают. Заказывай.

Недовольным взглядом сверлю невозмутимо сидящего напротив мистера Эллингтона. Выдержав полторы минуты, он демонстративно закрыл меню, положил его на край стола и, скрестив ладони, уставился на меня. Обворожительно улыбнулась. Моя победила.

– Спрашивай.

– Почему ты привел меня именно сюда? Чтобы поставить место или выставить дурой перед теми, кто знает о твоих женщинах-однодневках?

С облегчением усмехнувшись, он снова раскрыл меню и отвечать не намеревался.

– Мистер Эллингтон! – гневный шепот.

– Вы не так глупы, мисс Уэйнрайт, как пытаетесь казаться, – даже не глядя на меня. – Советую заказать краба. Здесь его хорошо готовят.

– А как часто его заказывали ваши женщины? – мне не давало покоя это место.

– Ты настолько не уверена в себе? Никогда прежде не замечал.

К нам подошла официантка, и, зардевшись при виде мистера Эллингтона, скромно потупила взгляд и подготовилась записывать заказ.

– Это мисс Уэйнрайт. Моя невеста, – объявил Генри. Официантка бросила на меня растерянный взгляд. – Не могли бы вы попросить, чтобы следующий танец посвятили именно ей. И, да, пусть не забудут добавить о моей пламенной любви и бесконечной преданности. А по поводу того, о чем вы не успели спросить – мне краба, овощной салат и американо. Мисс Уэйнрайт.

Если посмотреть на меня со стороны, то можно узнать много интересного. Какого цвета вареные раки, или насколько красной бывает зрелая клубника. Не знаю, что пытался доказать мистер Эллингтон подобным поведением, но единственная реакция – мой бесконечный стыд.

– Мне тоже самое, – тихо прошептала я.

– Вы очень счастливая женщина, мисс Уэйнрайт, – скромно протянула официантка и ушла выполнять распоряжения.

– Теперь довольна? – он плотоядно улыбался. – И, да, чтобы закрепить результат, мы займемся любовью. В машине. На заднем сиденье.

Я хлопала глазами и даже рот от удивления открыла. Мистер Эллингтон добродушно рассмеялся.

– Я сказал, мне неизвестно, что нас ждет. Но то, что происходит сейчас – настоящее. Прими это и смирись. Ты – моя.

Это именно то, что я так страстно желала услышать. «Ты – моя». Фраза стояла в моих ушах, несмотря на то, что на сцену действительно вышла пара, которая, как объявил ведущий, танцует специально для меня танец любви – румбу. Но мне не было дела до какой-то там танцующей пары. Я смотрела на своего героя и улыбалась. Он открывается с новых сторон, прежде неизвестных, но таких трепетных и родных. Я все больше прикипаю к нему. Если нам придется расстаться, это разобьет мне сердце. Не так, как показывают в фильмах, а по-настоящему. Мне не пережить расставания…

– Смотри же, Амелия, – настоял он. – Здесь великолепно танцуют!

Действительно, танцоры под чарующие переливы фортепиано творили на сцене сказку. Они любили друг друга, ненавидели, спасали и повергали на самое дно, и все это в танце. В наборе движений под музыку. Нет, в жизни, которая спаяна с мелодией в одно целое. Сама не заметила, как быстро закончился танец. На последних нотах я выдохнула. Оказывается, задержала дыхание. Сердце трепетало в груди, а к глазам подступили слезы. Когда я стала настолько чувствительной?

– Это волшебно, Генри! Правда.

– Знал, что тебе понравится. Ешь, пожалуйста.

Я даже не заметила, как нам принесли обед. И краб оказался вкусным, хотя я всегда с предубеждением относилась к подобным деликатесам. Возможно это из-за послевкусия любви, оставленного танцем, или от Его заявления «Ты – моя», татуировкой запечатленного на мышцах моего сердца и струнах души. Ты – моя. Я жевала салат и улыбалась, наслаждаясь тем, что он делает тоже самое.

К сожалению, на счет обещанного секса в машине ничего не получилось. Самолет родителей улетал через час, а нам еще предстояло добраться до аэропорта через город, который наверняка стоит в обеденных пробках.

Насколько может изменить девушку… женщину ночь с любимым мужчиной. Раньше рассказы Одри об ее похождениях вызывали у меня приступы смущения и негатив, а сейчас я расстроена, что не удалось предаться близости, да еще и на заднем сиденье автомобиля. Я украдкой бросила туда взгляд. А что, вполне широкое сиденье, могло бы получиться. Генри плутовато улыбнулся.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – самоуверенно заявил он.

– О том, что кожаный салон – это пошло и к сиденью прилипает задница? Какое удивительное единодушие! – я улыбнулась.