Сам он одевался на публичные встречи ничуть не скромнее.

Статус обязывал.

Сильно обязывал.

Ведь встречают по одежке.

Но он — царевич. А они — нет.

Об определенной субординации они знали и старались одевать не богаче того, кто выше их по статусу. С Петром, правда, неоднократно оказывались в неловкой ситуации. Он любил покривляться и вырядится в простую одежду. Алексей в отличие от отца о статусе не забывал. Хоть и не увлекался. Однако это отличие в пышности одежд местами было чисто символическим. Да и то — с натяжкой.

— Ну что, смутьяны, бунтовщики и заговорщики. Кто хочет поработать? — спросил царевич.

Чем вызвал определенное замешательство.

— Ой, да ладно вам, — махнул он рукой, проходя и садясь к столу. — Ваш заговор — это такой секрет, что о нем уже крестьяне судачат на торговом ряду.

— Так уж и крестьяне? — вполне искренне возмутился один из князей.

— Мне докладывали, как один извозчик болтал с лоточником, что пирожками в разнос торговал. Разговаривали о вас. Судились-рядились. Потом к ним какой-то захожий крестьянин присоединился, что из артельщиков. И это не единичный случай.

— Может им языки укоротить?

— А может вам за ум взяться? У меня дела на вас уже в три шкафа не влезают. Вы что, издеваетесь? Мне еще один шкаф заводить?

— А что за дела?

— Ничего такого. Просто бумажки, в которых описано, что, где и сколько вы украли. С какими иностранцами имели подозрительные беседы. О ваших собрания с тем, кто, что, кому и когда говорил опасного. И так далее. Гагарин ведь не просто так на Миледи покушался. На него папка была зело пухлая и сочная. Там на несколько повешений и десяток обезглавливаний хватило бы.

Тишина.

— На нас тоже такие папки? — хрипло поинтересовался Ромодановский.

— А как же? Правда таких природных придурков как князь Гагарин еще поискать. Большинство ворует не в пример приличнее. И интригует сдержанней. Но у большинства из вас все равно озорства на смертную казнь набегает.

— Государь знает? — тихо спросил Василий Голицын. Сюда ведь пришли не только заговорщики.

— Знает.

Вновь тишина.

Все присутствующие нервно стали переглядываться.

Очень нервно.

Они ведь собрались в Воробьевом дворце, который охраняло три сотни лейб-кирасир. В хороших таких трехчетвертных доспехах. На них же будет довольно и двух-трех десятков подобных солдат. Зайдут и просто перебьют.

— Расскажите мне, пожалуйста, что вы творите? Мне безумно интересно, зачем вы так отчаянно воруете и занимаетесь один черт знает, чем. В то время как перед вами стоят открытыми ворота невероятных возможностей.

Вновь тишина.

— Ладно. Понимаю. Слишком сложный вопрос. Давайте по порядку. На кой бес вы пытаетесь свергнуть отца?

Снова тишина.

— Вот не надо, не надо. Будете отмалчиваться я велю принести папку на любого из заговорщиков. И начну декламировать его самые сочные высказывания.

— Но откуда?..

— От верблюда. Ближе к телу. Зачем вы пытались свергнуть отца?

— Я полагаю, это связано с законом о чести, — осторожно произнес Федор Юрьевич.

— А что не так с ним?

— Они, — махнул небрежно рукой Василий Голицын, — опасаются, что лишаться своего положения. Закон ведь заставляет служить.

Алексей устало потер лицо, припоминая известное высказывание Лаврова о дебилах. Но сдержался. С трудом.

— Вы — лучшие люди царства. — произнес он. — Это — бесспорно. Но глядя на вас мне сложно представить, какие они — худшие. Неужели такую простую и очевидную задачу вы не можете решить? Я ведь подобрал формулировки специально, чтобы вам было легче.

— Нам? — удивился один из князей.

— Ты по существу скажи! — выкрикнул другой.

— Создаете акционерное общество. Купанство по-старому. Выпускаете акции, чтобы распределить владение и прибыли. Передаете пятьдесят их процентов плюс одну в казну. Остальные ваши. Ставите себя там директором. И о чудо! Вы уже на государственной службе.

— А… — хотел было возразить Ромодановский, но завис на полуслове. Задумавшись.

— Только общество это акционерное не должно быть фиктивным, чтобы от отца по шапке не получить. Поставьте какую дельную мануфактуру. Большую только, нормальную. У вас ведь есть и деньги, и земли, и люди. Чего проще? Нужно для брата? Поставьте еще одну. Нужно для сына? Еще. И отец будет в восторге о того, что вы делом занялись. И у вас проблем со стажем на государственной службе все будет хорошо.

— Так просто? — усмехнувшись, спросил Василий Голицын.