– Вы ни в чем не виноваты, Бернард. Виновата лишь я. Что не могу дать достойный отпор.

– Мисс Уэйнрайт, вы все делали верно, заботились о ребенке. Всю боль приняли на себя. Это верный, хоть и жертвенный поступок. Убежать от него вам бы не удалось, – он стиснул зубы и сжал кулаки. – Жаль, что пришлось увозить вас. Если бы я остался там – убил бы подонка.

– Он уйдет?

– Нет. Об этом даже речи не может быть. Мои ребята доставили его в полицию, и, поверьте, когда мистер Эллингтон узнает, подонок пожалеет, что на свет родился.

– Ох, – закатила глаза, даже боясь представить, как отреагирует Генри.

От раздавшегося стука в дверь я подскочила и едва смогла успокоить сердце, поняв, что это всего лишь доктор. Наверное,… Бернард показал, чтобы я не вставала и, осторожно подойдя к двери, заглянул в глазок. Только после этого открыл, впуская вместе с ночным сквозняком доктора. Доктор Ризерстоун сразу же бросилась осматривать меня.

– Амелия, ты в порядке?

– Уже в порядке, спасибо. Бернард, я в надежных руках. Вы можете идти. Спасибо, что спасли мне жизнь. Я, правда, очень вам признательна, – мужчина, конечно, многое для меня сделал, но предстоящие процедуры не хотелось бы осуществлять в его присутствии. И без того слишком нервничаю.

– Как будет угодно, мисс Уэйнрайт. Вашей подруги нет, я могу остаться на ночь, если вам страшно.

– Спасибо, не нужно, – я улыбнулась. Приятно, когда о тебе заботятся.

Мужчина обменялся с доктором Ризерстоун визитками и… улыбками. Ого, как интересно! Они явно приглянулись друг другу. Мужчина объяснил, что ему понадобится заключение доктора для возбуждения уголовного дела.

Когда входная дверь захлопнулась, доктор помогла раздеться и, положив меня на подушки, начала осмотр. К счастью, боли в животе не было, чего нельзя сказать о заднем проходе. Я едва вынесла манипуляции, которые она производила, но это требовалось для следствия. Очень надеюсь, что Дона засадят надолго, и он не сможет причинить боль никому, кроме меня. А уж в тюрьме он на своей шкуре познает, каково, когда с тобой обходятся подобным образом. Закончив осмотр, доктор устало вздохнула:

– Что могу сказать. С ребенком все хорошо, за это можешь не переживать, – я погладила горошинку и положила голову на подушку, устало улыбаясь в потолок. Слава богу, это самое главное. – А вот сзади имеются проблемы. У тебя две трещины. Зашивать не нужно, они заживут, но придется смазывать кремом. Это очень больно, но необходимо. Также я выпишу тебе курс антибиотиков.

– Антибиотиков? – я вновь оторвала голову от подушек и уставилась на доктора. Она была очень серьезна.

– Понимаешь, мы не знаем историю этого мужчины. Он может болеть венерическими заболеваниями, – боже мой, я ведь даже не подумала об этом, а что, если он заразил меня чем-нибудь? Это же навредит развитию горошинки! – Поэтому необходимы предупредительные меры. Сейчас я обработаю рану, чтобы не было воспаления и заражения. Выпишу уколы. Теперь прими это, – она налила в стакан воды и протянула мне несколько таблеток. Без вопросов, я выполнила требование доктора. Погладив меня по голове, она забрала стакан и пояснила, – обезболивающее, антибиотик и успокоительное. Все совместимо с твоим состоянием. Поскольку у меня нет с собой инъекций, ты выпила таблетку. Завтра с самого утра необходим курс. Кроме того, через месяц нужно сделать анализ на ВИЧ и основные заболевания. Раньше делать бессмысленно – инкубационный период. Но я надеюсь, что все будет хорошо.

ВИЧ? Не дай Бог. Я думала, самое страшное уже позади, а оказалось, самое страшное только предстоит – неизвестность, ожидание и бесконечный страх. Искренне надеюсь, что Дон чист.

Мы обсудили схему лечения, после чего доктор Ризерстоун помогла мне вымыться и обработала рану. Невыносимое жжение я перенесла очень плохо, извиваясь на подушках как змея. Зато, когда оно стихло, боль практически прошла. Возможно, подействовала таблетка. Успокоительная или обезболивающая.

Женщина помогла мне лечь в постель и оставила на прикроватной тумбочке стакан воды и таблетки, если вдруг ночью мне станет плохо. Помню, что, вроде бы, извинялась и благодарила ее. Момента прощания не помню. Заплатила ли я ей за помощь – тоже. Сон заявил свои права на мое сознание и забрал в свое царство.

* * *

– Зачем ты вызвал меня, Кристофер?

Одри стояла посреди просторной гостиной, в окружении неприлично дорогой мебели из красного дерева Махагони. Пахло цитрусом и сигарами. Мужчина, развалившись на черном кожаном диване, пускал клубки дыма, явно хвастаясь своей дорогой кубинской сигарой, пытаясь произвести впечатление.

– Мне нужна твоя помощь, – он потрепал себя между ног, намекая, какого рода помощь требуется. Она хмыкнула и, громко вздохнув, ответила:

– С этим я тебе больше не помощница. Прошлый раз был исключением.

– Да, я это уже понял, – мужчина достал из кармана и покрутил в свободной руке маленький черный предмет. – Обнаружил это сегодня под своим столом. Прелюбопытная вещица.

По ее спине прошелся холодок, а ладони вспотели. Как он отреагирует? Что теперь будет? От Кристофера можно ожидать чего угодно.

– Понятия не имею, что это, – растерянно протянула Одри.

– Понятия не имеешь? – довольно улыбался мужчина и показал ладонью на место рядом с собой. – Садись.

Не шелохнулась.

– Садись, – без улыбки и повысив голос.

Собрав в кулак все свои силы, она робко опустилась на диван рядом с ним. Тяжелая рука мужчины легла на ее плечи.

– Хочу показать тебе интересный фильм, – пустив клуб дыма в ее лицо, мужчина щелкнул кнопкой на пульте. Стена разъехалась, являя огромных размеров экран. Когда началось видео, Одри потеряла последнюю надежду на лучший исход. Она в его власти. Абсолютно. Он снимал все свои забавы с ней. Мужчине доставляло удовольствие видеть, какой эффект это произвело на женщину.