Когда замок защелкнулся, я развернулась, чтобы попунктно изложить все свои претензии, но не смогла. Мое негодование и все доводы вместе взятые были смяты яростным поцелуем требовательных губ и агрессивно настроенного языка, властно овладевшего моим ртом и заявляющего на него права. Не ответить было невозможно. Бумаги, словно осенние листья, полетели на пол, как и ключи от машины. Запустила пальцы в его волосы и простонала от наслаждения прямо в губы мужчины.

– Ты – моя, – оторвавшись, заявил он.

Очередное возражение было смято повторным поцелуем. Требовательные пальцы нащупали молнию сзади моего платья. Так неосмотрительно я надела наряд, который можно снять одним лишь движением. Ткань полетела на пол. Очередной поцелуй совершенно выключил способность мыслить и, повинуясь лишь требованиям органа, расположенного ниже пояса, я позволила Генри подхватить меня и отнести на стол. Бумаги, ручки и какие-то подставки полетели на пол. Впилась ногтями в его спину, выгибаясь навстречу настойчивым ласкам. Обжигающие поцелуи покрывали шею, груди, опускались ниже, лаская живот, еще ниже. Язык скользнул по кружеву трусиков. От остроты ощущений я вздрогнула и замерла, ожидая, что будет дальше, дрожа от страсти, поглаживая его волосы.

Трусики слетели на пол, и настойчивый язык протанцевал у меня между ног. Насколько порочное и острое ощущение. Я не знала, как реагировать, но, вскоре, трепещущий на моем клиторе язык выгнал из головы все мысли, оставив лишь неутолимое темное желание быть подчиненной. Чтобы он обладал мной.

– Возьми меня, – прошептала я и подняла его лицо за подбородок. Затуманенные страстью карие глаза кружили голову. Он хотел меня. Даже если бы в эту минуту началось землетрясение, оно было не в силах нас прервать. Я сама расстегнула его ширинку, принимая в ладонь упругую податливую плоть. Провела до основания и потянула на себя, неотрывно глядя в его глаза. Боготворящие, желающие, возбужденные…

Не отрывая взгляда, он медленно, позволяя прочувствовать каждый сантиметр, вошел в меня. Честно боролась с собой, но не смогла и от удовольствия прикрыла веки.

– Смотри на меня, – прошептал он, целуя мою шею. – Смотри, любимая.

Я распахнула глаза и в страхе уставилась на него. Любимая? Резкий толчок выбил последнюю мысль из головы и, подчиняясь заданному ритму, я ласкала руками его тело, любуясь блеском желания в полуприкрытых глазах. Возбуждение нарастало. Он повалил меня на стол и лег сверху, подняв мои руки над головой. Движения стали настойчивыми, резкими и вскоре мы уже не занимались любовью. Мы трахались. Жестко и яростно вбиваясь друг в друга, извиваясь от желания и удовольствия. Он настолько глубоко входил, что я чувствовала, как головка упирается в шейку матки, ласкает ее, дразнит. Меня сотрясало от предвкушения головокружительного оргазма, который хотелось отсрочить, чтобы наше единение длилось бесконечно, но, не в силах больше сдерживаться, я прикусила сильную шею мужчины, чтобы не закричать и растворилась в сокрушительном яростном оргазме, крепче обхватив его бедра, чтобы любимый мог последовать за мной в мир бескрайнего наслаждения. Еще несколько толчков и с низким рыком он излился в меня.

Я гладила его голову на своей груди, ощущая, как пульсирует внутри его плоть, изливая в меня все без остатка. Сейчас в этот момент мы едины и ничто не способно разрушить нашу идиллию.

Мы тяжело дышали, не в силах подняться со стола. Страсть туманит голову, но быстро проходит. И осознание реальности очень жестко приводит в чувство. Примерно как удар кирпичом.

Подняв голову, Генри улыбнулся и, подарив мне поцелуй, поднялся.

– Хочу всегда видеть тебя такой, – не выходя из меня и поглаживая мой животик, произнес он. Беременной? – Голой, с дрожащими от наслаждения губами и моей.

Он пошевелил бедрами, наслаждаясь моей реакцией. Я совершенно беспомощна в его руках. Он имеет надо мной абсолютную власть и каждая ласка, даже самая невинная огнем разливается по моим венам.

Едва нашла силы, чтобы подняться. Но мужчина не собирался ни отстраниться, ни даже выйти из меня. Мы находились в совершенно странной позиции, не занимаясь сексом, но при этом находясь в абсолютной близости.

– Ты, кажется, хотела ругаться, – галантно напомнил он, улыбаясь.

– Ваши методы вести переговоры, мистер Эллингтон, рушат все планы. Быть может, вы выйдете из меня, и тогда я попробую вновь обрести способность мыслить трезво.

– Это самые приятные слова, которые я слышал от тебя за последнее время, – мне подарили поцелуй, а затем помогли надеть трусики и платье.

Когда мы приняли более благообразный вид, я подняла документы, рассыпанные по переговорной, и ключи от машины. Самое время перейти к обсуждению того, ради чего я пришла.

– Понравилась? – поинтересовался он, заметив в моих руках свой подарок.

– Именно поэтому я и пришла, – заправив за ухо растрепанные локоны, отчеканила я. – Это был мой «дорогой подарок»?

– Я ведь могу повторить то, что только что произошло, – угрожающе начал он. Предупредительно отгородилась стулом, поняв, что сморозила глупость. Положила ключи на стол.

– Тем не менее, я не могу принять этот подарок. И вот, – протянула документы мистеру Эллингтону, который пробежался по ним глазами, иронично ухмыляясь. – Возвращаю вам ваши акции. Я не хочу быть владелицей Тринити.

– Есть одна проблема, Амелия, – улыбнулся он и медленно, даже я бы сказала, картинно, разорвал бумаги и сделал из них салют. Наблюдая, как клочки дарственной оседают к его ногам, я насупила брови. – Этого хочу я. Теперь ты – акционер. Совладелец. Один из трех крупных участников, а, значит, обязана являться на все собрания и принимать самое активное участие в жизни Тринити.