Знаю я эти нули. Он имеет в виду, бесчисленное количество нолей после единицы, которые достались ему в наследство от бывших жен.

– И что вижу? О Тринити, а не Аллен ФинГрупп пишут международные издательства. Он входит в десятку самых влиятельных, по версии Форбс, а не я.

– Можете не продолжать, я поняла. У вас уязвлено самолюбие.

Меня прожгли взглядом. Насквозь. Я даже физически это почувствовала.

– Ты хорошенькая. Пожалуй, я не прогадаю, женившись на тебе. Уверен, трахать тебя очень приятно, – он смял мой подбородок ладонью и покрутил мою голову в разные стороны. – Внешние данные… имеются. Подправим нос, слега поработаем с разрезом глаз, ботокс, макияж, косметолог. Ты будешь смазливой красавицей, достойной своего мужа.

От услышанного у меня перехватило дыхание, а в области желудка встал ледяной ком. Если подобная участь ждет его потенциальную жену, мне заранее жаль эту женщину. Никакие деньги мира не способны заставить меня стать его наложницей. Предать себя. Продаться. Как только Одри могла находиться в его обществе?

– Раздевайся, – приказал он, развалившись на диване и расставив широко ноги.

– Что, простите? – ужас сковал мое тело, не позволив даже шелохнуться.

– Я сказал. Раз-де-вай-ся, – расплываясь в самодовольной улыбке, протянул он. – Хотя, постой!

Дотянулся до пульта и включил музыку. Cafe Del Mar – sax 4 sex. С первых аккордов я поняла, что от меня требуется. Медленно плакал саксофон, свет в комнате стал приглушенным с добавлением красного оттенка. Я по-прежнему сидела на диване, не шелохнувшись.

– Ну. Я жду. Или мне позвонить и спросить, в какой пижаме твоя мама ложится в постель?

– Скотина, – прошипела я.

– Да, – он растянул губы в улыбке и погладил выпирающий между ног бугорок. – Жду.

Никогда бы не подумала, что способна на такое. Я поднялась, всеми фибрами души ненавидя его. Желая смерти этому подонку. На ресницах задрожали слезы.

– Ой, вот только давай без этого. Всего лишь секс. Я не прошу твою душу, ее оставь для Эллингтона. Мне нужно лишь тело.

«Это лишь тело», – повторяла я про себя, стиснув зубы. Только тело…

– Я жду, – практически рык. Расстегнул ремень и бросил его на диван рядом.

Робко покачнулась, в другую сторону.

– Клянусь Богом, если не сделаешь, что от тебя требуется, голову твоей собаки найдут отдельно от тела!

Тварь. Я почти рыдала и едва нашла в себе силы, чтобы начать танцевать для этого урода. Закрыла глаза. Отвернулась. Представила, что передо мной Генри. Мой любимый. Ради него я готова на все. Ради него я хочу быть привлекательной и сексуальной. Покачала бедрами, медленно проводя руками по телу. Как назло, на мне платье, идеальное для танцев. Оголяющее спину, на которую этот подонок будет дрочить.

– Да, детка, давай, – поощрял он.

Стиснув зубы, крутила попкой, поглаживая себя.

– Расстегни воротник, – холодный приказ.

Если это сделаю, платье спадет до пояса, оголив грудь. Замешкалась.

– Сними! – рык. Непослушными пальцами расстегнуть застежку удалось не сразу. Перед платья скатился до пояса. – Да, – довольно протянул он. Послышалось хлюпанье. Боже, даже поворачиваться отвратительно. – Повернись.

Ослушаться не решилась. Повернулась, старательно глядя на огни ночного города в окне за ним. Представляя, что передо мной другой… закрыла глаза, танцуя.

– Поиграй со своей грудью, – медленно поглаживая член, приказал мужчина.

Слеза скатилась и упала на сосок. Стерла ее касанием. Реакцией оказался низкий горловой стон удовольствия мужчины.

– Платье. Снимай…

Продолжая танцевать, стянула платье вниз, оставшись только в трусиках и туфлях. Переступила через него.

– Ласкай себя. Там!

Что? Нет. Этого я делать ни за что не стану.

– Я жду, – насаживая свой член на кулак, он злился от моей медлительности.

Черт. Чтобы никто не пострадал, придется поступиться своими принципами. Скользнула рукой по животу, ниже…

Раздался телефонный звонок. Сбросив его, Кристофер продолжил дрочить. Зазвонил другой телефон. Показав, чтобы я продолжала танцевать и, лаская себя одной рукой, другой он взял телефон и ответил.

– Если это неважно – убью, – через несколько мгновений он даже дрочить перестал и заорал. – Что? Кто приказал? Когда? Всех юристов туда, живо! Я сказал живо!

Швырнув трубку в стену, Кристофер, даже не приведя себя в надлежащий вид, впился в меня ненавидящим взглядом.

– Этот подонок покусился на самое дорогое для меня. Значит, я покушусь на самое дорогое для него!

Взгляд упал на мой голый живот. Я, задохнувшись от ужаса, закрыла обеими руками горошинку.

– Это тебе не поможет. На диван.

Стояла, не шелохнувшись.

– На диван. Живо! – он заорал так, что я вздрогнула от неожиданности. Звон его мерзкого голоса стоял в ушах и заглушал даже бешеный ток крови. Не думая о последствиях, желая спасти горошинку, я, развернувшись, я кинулась со всех ног из гостиной.

– Дура! Если поймаю – я убью тебя!

Сердце неслось, как загнанное, пытаясь обогнать меня и выскочить из тела, бешено шумела кровь в ушах. Спрятаться. Я должна спрятаться! Только где спрячешься в незнакомом доме?