Глава 6

Неприятности продолжаются

Меня разбудила служанка. Весело напевая под нос, она заявилась в мою берлогу с ведром и шваброй и страшно удивилась, увидев меня в постели.

— Сьерра! Почему вы здесь? Все невесты давным-давно собрались в центральном зале на занятия по придворному этикету! Вы должны быть там, это подготовка к первому этапу!

Что? Что-то я не припомню, чтобы вчера меня об этом предупреждали. Но спорить я не стала, все равно никому ничего не докажешь, только не приведи боги, навлечешь на себя гнев принца. Я вскочила, хватаясь за чемодан. Тут же вспомнила про Пушеля и обвела комнату взглядом. Его нигде не было и, судя по открытой двери, тут искать его не стоит. Надеюсь, ему хватит тут мышей, а мне за ним гоняться не с руки: прибыл зайцем — сам кормись.

— Как мне пройти в центральную залу? — памятуя о вчерашних плутаниях по коридорам, я была абсолютно уверена, что не найду.

Девушка подумала так же.

— Давайте я вас провожу, — она помогла мне справиться с платьем, наскоро заплела мои волосы в косу и торопливо вытащила меня за дверь.

— Ох, господину Ваффелю это не понравится! — сетовала она, пока мы петляли замысловатыми коридорами.

Я же, открыв рот, только успевала смотреть по сторонам. Внутреннее убранство замка повергло меня в эстетический экстаз. Выйдя из крыла прислуги, мы попали в мраморное великолепие! Кругом белый камень, разноцветная мозаика на окнах и много, очень много цветов! Даже в лесу меньше! Благоухающие лианы увивали коридоры, вились по ажурным аркам, оплетали витражные окна. Цветы стояли в бадьях, вазах, кадках, и, кажется, просто струились из стен! Причем в каждом новом коридоре, была своя цветовая гамма: сначала мы плыли через море белых облаков, потом окунулись в сиренево-розовую патоку, а сейчас будто воспарили в голубые небеса.

Служанка, которая представилась мне Клодией, остановилась у большой резной двери, из-за которой доносилась тихая мелодия. Я приоткрыла дверь и замерла. Ну вряд ли это центральная зала. Наверное, она центральная лишь в гостевом крыле. В довольно большом помещении столпилась яркая стайка девиц в количестве пары десятков. Тут же важно задрав нос дефилировал Ваффель, а довольно средних лет тощая эльфийка с пучком набекрень восхищенно вещала:

— Но вы должны помнить — самое важное это легкость и ггация! В чем заключается ваша кгасота? Именно в ггации! Вы видели, как ггациозно и изящно лебедь гаспгавляет свои кгылья? — она воодушевленно воздвигла руки к потолку. — Набигает воздух в легкие и мчится в небеса… О, светлые небесные погывы! О быстгокгылый ветег в облаках! Ты шаловливый, ловкий и иггивый, неси меня в моих лихих мечтах!

— Госпожа Барбарель, вы опять отвлекаетесь! — одернул ее Ваффель, а та словно вернулась с небес на землю, нервно передернула плечом и поправила выбившуюся прядь.

— Пгостите великодушно, лигическое отступление. Итак, пгодолжим! Догогие мои! Вы должны донести свою кгасоту до пгинца! И донести ее гогдо! Помните, не мужчина выбигает женщину, а она его, ведь даже в пгигоде так заведено, если самка не захочет, она не подпустит к себе самца. А самец он… Ух! — она поежилась и закатила глаза. — Он должен добиваться! Он должен дгаться за свою половину, ибо она и только она обеспечит пгодолжение его года, годив ему дитя… И этот самый самец… — она мечтательно вздохнула, — такой большой и стгастный…

— Госпожа Барбарель! — снова возмутился Ваффель. — О чем вы вообще, о боги!

Аристократичная мадам облила его негодующим взглядом, полным презрения, однозначно говорившем о том, что, видимо, и в природе есть ошибки, и не все самцы одинаково «стгастные».

— Пгошу пгощения! — строго отчеканила она и продолжила: — Итак! Повтогяем за мной: ножку в стогону, поклон — слегка, не усегствуем, вот так! Гучку впегед для поцелуя… Да не так, о боги! Куда ты ее суешь? Пгинцу пгидется пасть на колени, чтобы до нее достать, а мы не забываем — он же пгинц! Он не должен падать пегед вами ниц…

— Почему? Он же самец… — прошептал кто-то в рядах девушек, и все покатились со смеху.

— Тиха-а! — гаркнул Ваффель, и девушки не сразу, но примолкли. — Продолжайте, госпожа…

Я тихонько прокралась в залу и встала рядом с миловидной длинноволосой брюнеткой с большими оленьими глазами. Та хохотала вместе со всеми. Увидев меня, она кивнула и подвинулась, предлагая встать поближе.

— Госпожа Барбарель явно скучает по мужскому вниманию, — бросила она мне шепотом и снова прыснула.

— Ага, а судя по ее внешнему виду, скучает уже лет сто, — я тоже засмеялась, и тут меня увидел Ваффель. Лицо его сразу перекосило, он сморщился, словно лизнул лимон, но ни слова не сказал. Вот же! Угораздило меня с ходу нажить себе врага… Нужно будет как-то подластиться к нему, чтобы не держал на меня зла.

— Повтогим пгиветственный гевеганс! — продолжала разоряться госпожа Барбарель. — Ножка — газ! Гучка — два! Ггациозно, девочки, и нежно! Изящество и легкость — вот ваш конек! — она постепенно повышала голос, под конец полностью скатившись в патетику: — Погазите его в самое сегдце! Гогячее и стгастное сегдце, томящееся без женской ласки. О, стгасть, спали меня до тла! Пылай в объятьях обжигая! Моя душа полна тепла, я загогаюсь и сгогаю!

— Госпожа Барбарель!

Девушки уже бесконтрольно хохотали, и Ваффелю стоило больших усилий навести порядок. Я сама утирала слезы смеха, в следующий раз возьму с собой блокнот и буду за ней записывать!

Пылкая преподавательница сдунула с лица седую кудряшку и пафосно задрала нос. В глазах так и читалось, что Ваффель непроходимый тупица, ничего не смыслит в поэзии, любви и прекрасном, да и вообще не самец.

Мы еще несколько раз повторили приветственный «гевеганс», после чего госпожа Барбарель сухо попрощалась и гордо удалилась через дверь, обдав меня легким винным флером. Ах, вот оно что! Возвышенная и трепетная натура в условиях постоянного нервного напряжения и недостатка объектов для получения эстетического наслаждения нуждается в дополнительной подзарядке, причем прямо с утра.