От этой зари невозможно отвести взгляд. Бескрайний океан, над горизонтом — полукруг светлеющего неба. Солнца ещё нет, но уже светло. Предрассветный сумрак, в котором всё прекрасно видно, но создаётся впечатление, что за каждым деревом, за каждым кустиком, даже за каждой травинкой прячется тень. И среди этих высоких плотных елей непременно что-то таится. И трава живая, едва шевелится от ветерка с неповторимым запахом свежести. Камни на берегу похожи на большие куски руды, только что добытые из шахты. И всё — деревья, трава, море, небо и камни — синее. Темнее, светлее, насыщенней иди бледнее — но везде синий цвет. Даже ветер — синий.

На берегу, на полянке, освобождённой расступившимися елями, стоит беседка. Круглая, с тонкими жердями, поддерживающими покатую крышу, с резным заборчиком. В ней одна скамейка, которая идёт по кругу.

— Всё синее… — восхищённо шепчет Грапиша, осматриваясь по сторонам. Это место так красиво и так невероятно, что похоже на сон. — Это… мы у моря, да?

— Нет, — мягкий голос. — На обычной поляне. Море я позволил себе создать.

И улыбается. Глаза карие, но сейчас кажутся синими. Грапиша смотрит на него, потом на мрачноватые таинственные ели. Надо же — обычный лес! Она каждый день гуляет в нём, и не замечает такого…

— Спасибо тебе за это утро, — говорит она, и в голосе её больше благодарности, чем в голосе несчастного нищего ребёнка, получившего свой первый подарок на день рождения.

Она была благодарна ему за всё. За каждую ацию, за каждое слово, за внимание. За то, что он существует. И всегда говорила об этом глазами.

Она видела длинные чёрные волосы, лежащие на сильных плечах. Видела карие глаза, взгляд которых не могла понять и иногда даже пугалась, но всегда тянулась к нему. Видела его улыбку — и поражалась тому, какой она иногда может быть.

Он рассказал Грапише всё. Она помнила этот тяжёлый день, помнила, КАКИМ он был и как ей тогда было страшно. Но она не ушла, постаралась разделить с ним всю эту боль, понять, успокоить и помочь жить дальше. Она знала его, и в то же время не знала совсем.

Это синее утро было одним из множества прекрасных подарков ей, которые он почему-то считал чем-то незначительным, словно помог поднести тяжёлую корзину. На его лице было спокойствие, наслаждение моментом и красотой. И боль. Никогда не исчезает. И Грапиша очень сомневается, что сможет её прогнать.

Он всегда уходит. И всегда возвращается. Она очень хочет с ним, но он не позволяет. Велит ждать. Каждый раз — ждать. Грапиша ничем не может ему помочь, не знает, что он делает, и послушно ждёт. Потому что не может ослушаться.

Она купается в синем воздухе, вдыхает дивный запах морского ветерка, и ещё не знает, что скоро он опять уйдёт. И с тех пор она его не увидит.

****

— Итак, запоминаем, — терпеливо говорила Грапиша своим спутникам, глядя на них, как заботливый родитель: немного взволнованно, переживая, что они могут пропустить что-то важное мимо ушей и из-за этого пострадать. Эник стоял, вытянувшись по струнке, и преданно смотрел в голубые глаза. Рай подогнул одну ногу, вынул из ножен меч и немного скучающе рассматривал его лезвие, явно считая, что наставления ему ни к чему. — Когда мы найдём Врата и пересечём их границу, я становлюсь для вас проводником, защитником и советчиком. Перед тем, как что-то сделать, сообщайте мне. Если хотите отойти, предупреждайте меня. Не колдовать без лишней нужды. Не шуметь. Не прекословить.

Всё это она говорила, глядя на Рая и обращаясь тоже к нему. Тон её был вовсе не приказной и даже не наставительный — скорее просительный и беспокойный. Она знала, что Эник и так не отойдёт от неё, и тем более не знает, что он способен колдовать, а вот Рай может развернуть самодеятельность. И пострадать. Она напоминала, может быть, и так понятные вещи, поэтому лицо у мужчины было как у проказника-сына, которому в десятый раз за день читают одну и ту же мораль. Но Грапиша всё равно говорила, чтобы Мастер понял, что она не шутит.

— Надеюсь, всё понятно. Эник! Давай мне руку и не отпускай, пойдём рядом. Мастер Рай, вы человек взрослый и самостоятельный, так что если вам вдруг вздумается броситься в неравный бой или просто нелепо погибнуть, дело ваше. Я защищаю в первую очередь себя и Эника.

— Я всегда рассчитываю только на себя, — устало сказал Рай. — Грапиша, не беспокойтесь. Я не так безнадёжен, как вы думаете. И: сначала нужно найти ворота.

— Не будьте легкомысленны, Мастер. Вы слышали, сколько Магов пропало в Княжестве Эрдез, — напомнила девушка, сжимая в своей руке руку мальчика.

— Помню. Вот и посмотрим, в чём была их ошибка, — кивнул Рай. — Ну что, вперёд?

Они уже вошли глубоко в лес и следовали по достаточно прямой, но уже изрядно заросшей дороге. Дальше дорога стала вилять из стороны в сторону, посередине её появились кусты, потом деревья, и в какой-то момент путники поняли, что идут посреди не очень густого, но всё-таки леса. Дорога исчезла.

Это означало, что Врата где-то рядом. Нужно просто идти прямо, по этому намёку на тропинку, окружённому самым настоящим густым лесом.