Вокруг всадники в богатых одеждах на прекрасных лошадях.

Ивана как громом поразило. Царь! Он видел Иоанна Васильевича, когда тот несколько зим назад приезжал в Троицкий монастырь поклониться образам.

Почувствовав слабую надежду, Иван стал на колени и так и пополз к стременам, где припал губами к красному сафьяновому сапогу.

– Пощади! Кормилец, царь батюшка, не губи душу. Век за тебя молиться буду, хочешь, слугой твоим стану, преданней собаки. Только пощади! – Иван вновь припал к спасительной царской обуви.

– Полно те, - царь нетерпеливо дернул сапогом.

В этот момент из-за поворота вылетела гыгыкающая орава преследователей.

Несмотря на протесты царя, Иван вцепился в его ногу, словно в ядреную молодку. В этот момент даже десяток воинов не смогли бы оттянуть мужика от обувки.

При виде лично своего благодетеля, опричники присмирели.

– Чево кучкуетесь? – сурово глянул на них царь. – Аль дел других мало?

– Вот, - обвинительно ткнул перстом в едва живого Ивана опричник со шрамом. – Убегал от нас, собака!

Царь задумчиво посмотрел на своего воина, перевел взгляд на продолжавшего причитать Ивана.

– Век за меня молиться, говоришь?

Иван быстро закивал и даже попробовал перекреститься, не отпуская сапога.

– Энтова не трогать! – распорядился правитель. – Надо и о душе подумать. Но гляди у меня! – царь пригрозил ему кулаком с зажатой нагайкой, - шоб как следует молился, за душу раба божьего Иоанна Сына Василия! – и уже миролюбивее добавил.
– Ногу-то отпусти, чего присосался, чай не брага!

Дружный хохот был ему ответом.

Царь повернулся к одному из сопровождавших.

– Мишка, проследи, шоб не тронули!

Ударив пятками своего жеребца, Великий Князь поскакал дальше. Он не видел, как налились злостью глаза молодого опричника.

Каждый раз Рипу каким-то чудом, в последний момент удавалось спастись.

… он был мальчишкой гугенотом Мишелем Мерлиньи в Париже, в конце лета 1572 года. Они ворвались в их дом ночью. Вооруженные люди с белыми повязками на руках. Хотя нападавших было всего двое, казалось, целая свора кровожадных убийц заполнила дом.

Разрубленная алебардой, упала его мать, от того же оружия умер его дядя-ростовщик, пригласивший прошлым летом семью брата к себе в Париж.

Один из нападавших – огромный, с засученными рукавами, занес окровавленный топор и вогнал его в спину пытавшегося скрыться отца.

Мишель к своему ужасу узнал в убийце их соседа – мясника из лавки напротив. Тот всегда здоровался и почтительно обращался к дяде.

Что случилось с этими людьми?

Мясник повернул к Мишелю забрызганное кровью лицо со старым, начинающемся на лбу и терявшемся в дебрях черной бороды шрамом.

От страха Мишель не мог двинуться с места.

В этот момент в тесном помещении прогремело два выстрела. Мальчик увидел, как зашатались и упали оба убийцы.

Он не сразу заметил на верхнем пролете лестницы старшего брата – Жерома. Тот отбросил ненужные теперь пистоли.

– Скорее! – Жером протянул руку. – Сюда могут прийти остальные.

Бедный Мишель сам не помнил, как разоружал мертвых. Жером в это время вытаскивал деньги из тайника дяди. Когда Мишель стаскивал повязку с руки мясника, к своему ужасу он заметил, что тот был еще жив…

… он был бушменом – чернокожим коренным африканцем. Они пришли в их деревню среди белого дня.

Страшное слово «коммандос» было самой смертью. Фермеры-буры, вооруженные до зубов, убивали всех. Мужчин, стариков, женщин, маленьких детей.

Подросткам повезло больше, если это можно назвать везением, их отводили в сторону под охрану двух негров-готтентотов. Со временем они превратятся в рабов.

Он притворился мертвым, в одной из хижин. Сквозь проем двери он видел, как рыскает по деревне маленький коммандос со шрамом на левой щеке. Он переворачивал каждый труп и пристально всматривался в лица.

По счастью, его друзья, утолившие жажду крови, несмотря на протесты маленького фермера, потащили напарника из деревни. Он так и не дошел до нужной хижины.

Иногда он помнил кто он, иногда лишь смутный проблеск мысли напоминал о том, прошлом Рипе Винклере.

В такие минуты, мгновения целостности сознания, Рип понимал, что он не управляет временем, перемещением. Возникающими инкарнациями или аватарами. Пока Рипу интуитивно, шестым чувством удавалось изменять реальность и разрушать планы Баалина, часто в последний момент.