Капитан взревел, да так, что бедный Хмара сжался в комок, хотя вроде бы врагом народа был не он.

– Сержант! – повернул к нему свое перекошенное лицо с красным плевком на лице командир. – Поработай над ним!

Хмара – простой хлопец из украинской глубинки - неохотно почесал огромные кулаки. Когда он поступал на службу «за советску владу», то не думал, что ему придется заниматься такими делами.

Он медленно подошел к допрашиваемому. Несмотря на показное мужество, Хмара не без удовольствия отметил, что «клятый враг» сжался в комок.

Если бы сержант в этот момент обернулся и взял на себя смелость посмотреть на командира, он был бы поражен произошедшим метаморфозам. Лицо того, как бы слегка вытянулось, щеки округлились, да и сам он… стать, манера держаться неузнаваемо и стремительно менялись. Сквозь облик капитана расплывчатыми контурами проступал другой человек, выше, шире в плечах, властнее. И только шрам, неизменным связующим звеном, оставался на месте. Но Хмара не обернулся, и все это осталось только между капитаном и узником, лежащим к капитану лицом.

Парень уже занес похожий на кувалду кулак, примериваясь к почкам допрашиваемого. Властный голос от двери остановил его.

– Стойте!

Юноша удивленно обернулся. Кто мог помешать их работе?

– Капитан Гуров? – вошедший сделал шаг к ничего не понимающему следователю. В коридоре маячило пару человек в форме и фуражках с красными околышами.

– Да, это я, - опешил капитан. – В чем дало?

– Пойдете с нами, - тоном, не терпящим возражений, ответствовал вошедший.

– Да, но… у меня допрос…

– Придется отложить.

– В чем меня обвиняют? – шрам побледнел, но уже по другому поводу.

– А с чего вы взяли, что вас в чем-то обвиняют? – прищурил глаза вошедший. – Пройдемте, там вам все объяснят.

– Но я…

Потеряв терпение, незнакомец кивнул одному из сопровождающих, тот ловко подскочил к опешившему капитану, казалось несильно, ударил его в поддых. Оценив мастерство, Хмара крякнул от удовольствия. Гуров сложился пополам.

Подоспевший напарник подхватил скрюченного капитана, и они вдвоем потянули его к двери.

– А вы, - у дверей незнакомец обернулся, отчего Хмара внезапно и бесповоротно пожалел, что не остался отстаивать советскую власть в собственном селе, - проводите товарища полковника, - он кивнул на едва живого допрашиваемого, - пусть его приведут в порядок, помоют и пригласите к нему доктора.

Развернувшись на каблуках, военный вышел.

Опешивший Хмара потоптался на одном месте. Он спохватился и заботливо наклонился к лежащему.

– Товаришу, полковнык…

Бывший подозреваемый странно посмотрел на сержанта, затем перевел взгляд на дверь, за которой исчезли «гости».

– Ну что, Клаус, как видишь, я тоже умею играть в эти игры…

Бедный сержант ничего не понял, но также покосился на дверь. «Наверное, бредит», - мелькнула мысль. Ему показалось… что-то сверкнуло… позади… внизу… Он перевел взгляд на полковника. Тот, кажется, потерял сознание. «Господи боже, абы ж не помер», - подумал истинный атеист Хмара и бережно, словно девушку, подняв тело арестанта, понес его к выходу.

Они тащили капитана Гурова по коридору. Тот брыкался, что-то выкрикивал, затем… неяркая вспышка… но, тем не менее, на некоторое время она затуманила зрение, и военные остановились. В тот же миг тело арестованного повисло у них на руках.

– Чего встали! – прикрикнул подоспевший командир.

Военные переглянулись. И правда. Чего? Да еще и этот, сознание потерял что ли?

Гордый в существе своем

Стоит город Теночтитлан

Здесь ни один не боится умереть в войне,

Это наша слава

Это наша власть,

О, дарующий жизнь!

Он был сыном вождя племени Тотонаков. Его захватили в плен около месяца назад, во время неудавшегося покушения на правителя Теночтитлана - Монтесуму-Шакойцина.

Сейчас он шел из города в сторону Храма Звезды.

Солнце - красноликий Тонатиу - уже подходил к подземному миру, предвещая начало ночи, поделенной пополам, ночи праздника нового огня, ночи, наступающей один раз в 18 980 дней.

Рядом неспешно двигались достойные горожане и жрецы огня в праздничных одеждах.

Они уже миновали два района-мейкоотль и сейчас двигались в третьем, через квартал-кальпулли мастеров по украшениям из перьев.

Жители, ремесленики-масехуали вывалили из домов, с любопытством глазея на процессию. Некоторые, в ожидании действа, даже забрались на крыши домов, дабы лучше видеть храм и все происходящее на нем.