— Как тебе удалось все это узнать? — с растущим подозрением спросила я. — И если ты знал об этом раньше, то почему рассказал только сейчас?

— Потому что я узнал об этом только сейчас, — рыкнул где-то во тьме Магнус.

— Внезапное прозрение? Как у Ньютона? Тебе на голову ничего не падало? Яблоко, например?

— Нет, — поехидничали мне в ответ. — Яблоки, как и любые другие фрукты здесь ни при чем. Мне поведала об этом одна из теней в Озере. И кое в чем эта тень была необычайно уверена.

— В чем? — ожидаемо спросила я.

— Фоморы попытаются вновь воспользоваться дуатом, который сидхе смогли заблокировать. Осуществления контроля за проходом входило в задачи Амриты, и всех тех, кто был до неё. Потому что фоморы готовятся.

— К чему? — внутри стремительно начала нарастать тревога.

— К новой войне, — ответил Магнус, судя по звуку, вдруг оказавшись в непосредственной близости от меня. Видимо, ему уже перехотелось идти вперед. А может быть, он просто остерегался продолжать движение, зная больше, чем я. — Фоморы стремятся к новым сражениям, к новым завоеваниям. Они все еще верят, что смогут покорить и сидхе, и тех, других, что проживают в соседних мирах. И благодаря дуату они смогут спокойно перемещаться хотя бы в мир сидхе, сохраняя при этом неприступность собственного дома. Фоморы — это лишь одно из их имен, так их называют сидхе. Но есть и другие. Тебе фоморы известны как…

26.

… ифриты.

— Погоди, погоди….

— Да, это те самые ифриты, предводитель которых был погребен в вечный сон одним из человеческих архимагов. Тот, ради которого совершались массовые убийства. Тот, которого его потомкам практически удалось пробудить.

— Удалось? — я опасно пошатнулась.

— Да, — решительно разбил все мои надежды Магнус. — Пока ты тут убегаешь от всех подряд, так и не сумев разобраться, кто друг, а кто враг, твой мир медленно, но верно погружается в хаос. Потомок, наследник Книги Ярости, мертв. Он надеялся, что с помощью высшего сможет снять заклинание своей прабабки и обрести магические силы, которые обещаны ему по праву рождения, но не вышло. Так же, как и не вышло договориться с демонами о разделе власти над миром людей. Понимаешь, демоны в принципе не особенно коммуникабельны, а с тех пор, как ушли в подполье вообще разлюбили общение с кем-либо, кто не входит в их круг. Они предпочитают более грубые, но самые действенный методы — силовые. Демоны, как и их прародители — высшие, предпочитают приходить и брать то, что им нужно. Вот и все. Им нет нужды с кем-то договариваться, что-то обсуждать и на что-то рассчитывать. Они полностью автономны и этим сильны. Это то, что хотел рассказать тебе Седой, но не успел. Но! Есть кое-что с чем придется столкнуться высшему после пробуждения и это кое-что очень сильно подпортило всем планы.

— Что это? — хрипло прошептала я.

— Ты узнаешь, когда пройдешь через дуат, — пообещал Магнус.

— Ошалел? — икнула я от неожиданности. — Ты же пять минут назад сказал, что это путь для заблудших душ!

— А ты кто? — тихо спросил Магнус с явным подтекстом.

Я вопрос проигнорировала, как и его подтекст.

— Погоди, но если это путь для мертвых, то как по нему прошли фоморы? Они-то были живыми! Или я что-то не поняла?

— Смысл не в формулировке, а в том, что заблудшая душа — это не только душа, отделенная от тела в силу его физической смерти, но и тот, кто потерял свой путь. После поражения в войне фоморы были обескровлены как народ, обесчещены как воины, и сбиты с толку как стадо, потерявшее своего предводителя. Они хотели мстить, хотели найти себе новый дом, пристанище, где можно было бы зализать раны — и дуат предоставил им такую возможность. Дуат всегда дает то, чего жаждет тот, кто смог найти проход и воспользоваться им.

— В первоначальной версии говорилось про покой, — злобно припомнила я.

— А что значит покой? — Магнус старательно пытался подвести меня к какой-то мысли, только вот к какой именно — мне было настойчиво непонятно.

Я задумалась, кусая губы.

— Покой — это когда больше не больно. И когда больше не страшно.

— Покой — это итог. Вот к чему ведет дуат — к итогу. И тебе нужно пройти по нему.

— А ты?

— Я пойду с тобой, — пообещал Магнус, и что неожиданно — не было в его голосе ни ехидства, ни насмешки, ни злости. Мы стояли во тьме, я не могла разглядеть ни его позы, ни выражения его лица, ни эмоций, что так часто он транслировал одним только своим взглядом. Если на минуту взять — и забыть, где мы находились, представив любое другое — какое угодно! — место на планете, можно было бы подумать, что это просто обычный разговор двух самых обычных людей.

— Как Вергилий, который сопровождал Данте по Аду, — грустно хмыкнула я.

— Вергилий ничто по сравнению со мной, — высокомерно заявил призрак, и я кратко улыбнулась — он снова стал тем прежним некромантом, которого я всеми силами выводила из себя просто из любви к процессу.

— Ну да, он-то был обычным человеком.

— Как знать? Никогда не можешь быть уверенным наверняка, особенно в тех, кто рядом с тобой, — таинственно проронил некромант и я ощутила прикосновение его холодных пальцем к моему запястью. — Только помни, что дуат всегда берет своё. Очищение — это та плата, которая ему требуется. Вот только очищает он…на свое усмотрение.

— Это как? — выдохнула я во тьму. Паника медленно, но верно начала разливаться по венам. — Разве очищение не подразумевает освобождение от чего-то плохого?

— Плохое — хорошее, злое — доброе, красота — уродство, — быстро начал перечислять Магнус, — всё это очень условные понятия.

— Тогда что? — растерялась я.

— В данной ситуации, я думаю, что под очищением подразумевается процесс удаления.

— Удаления чего?

— Того, что дуат захочет получить от тебя.

И Магнус решительно поплыл вперед, увлекая меня за собой, в неизвестность, окутанную черным туманом, чей знакомый сладковато-приторный запах, липнущий к нёбу, все больше и больше напоминал запах разлагающихся трупов.

***

Чем дальше во мрак я ступала, тем сильнее казалось, будто я вхожу в мир собственных кошмаров. Мир, где роятся чудовища. Мои чудовища, прикормленные с рук, роящиеся в глубинах сознания и выжидающие удачного момента. Я словно погружалась на дно собственной души, медленно сползая по скользким стенкам узкого колодца, остервенело цепляясь даже за самые мельчайшие выступы в попытке удержаться, и все же соскальзывая все ниже, туда где гниль и вонь, где ступни утопают в чвакающей жиже, где зудят толстые назойливые мухи, норовящие сесть на лицо, залететь в рот и уши, зарыться в волосы. Где что-то живое и юркое, неприятно холодящее кожу, проскальзывает вдоль ног, оставляя ощущение будто по углам, свернувшись в кольца, притаились змеи и стоит только пошевелиться, как тут же по телу поползет что-то чешуйчатое, в намерении добраться до шеи…