Имва с трудом расслышал последние слова. В ушах начало стучать. Когда он уходил, болезнь поразила лишь нескольких. Их отделили от остальных и даже установили защитные чары. Но выходит, что пока он болтался по людским территориям, амеваны начали гибнуть. Вместе… с лесом.

Сама мысль, что лес может быть болен, не умещалась в голове. То ли бред, то ли кощунство. Но вот он, другой амеван, стоит тут и говорит, что лес болен. Извечный дом, что дает им укрытие и надежду. И кто-то делает хуже? Кто-то предал их? Но за что?

– Как… как это возможно?

– Это мы и должны были выяснить, – бледное лицо охотника было похоже на маску, неизвестно насколько он ему доверял. – Мы напали на след и разделились. Я преследовал их аж до этой вонючей клоаки. Но поутру меня схватили.

– И им помогает кто-то из нас?!

– Да, один из нас, – охотник выпрямился, подойдя очень близко к краю крыши. Возвышаясь на целую голову над Имвой, он снова вцепился в него глазами. На этот раз Имва нашел в себе силы ответить на взгляд. Может, его и не принимают за своего, зато он не считает себя чужим. Ему нечего бояться. Возможно, почувствовав это, охотник сделал шаг в сторону. Хотя по его лицу ничего нельзя было сказать. Он даже не скрывал пренебрежения, произнося «нас» так, будто Имва не входил в этот список. Амеваны сотрудничали с гоблинами лишь по необходимости и даже в дни спокойствия не считали тех ровней.

– Кто-то помогает людям. Болезнь – не единственная напасть. У людей в руках оказались направляющие камни.

– Кощунство! – не выдержал Имва, чувствуя, как задыхается. – Кто посмел? Лес останется без защиты!

– Давай поторопимся, Имва из Восточного предела. Где ты видел сок жизни?

Имва растеряно огляделся, пытаясь с высоты крыш понять, где они находятся. Этим путем они с Рантаром прошли только раз, а все людские дома похожи один на другой. Из головы не шли мысли о предательстве. Дыхание все никак не могло восстановиться. Слишком ужасающей была глубина предательства. Ни один из самых страшных кошмаров в жизни еще так не пугал Имву. Кто-то из амеванов не просто связался с людьми – он изменил самой их природе, образу жизни. Отказался от гармонии, приторговывая самыми святыми артефактами.

Имва впал в оцепенение и заметил это лишь тогда, когда охотник принялся тормошить его. Придя в себя, Имва ткнул в единственное направление вдоль темнеющего канала, которое напоминало прежний путь. Охотник молча двинулся вперед, а Имва, вынужденный придерживать петуха, еле поспевал за ним.

Охотники славились своей силой и стойкостью, ибо в священном ремесле охоты не было места магии, лишь ловкость и инстинкты. В охотники брали лишь самых крепких, они казались ближе всех к тем, кого Имва мог знать как героев, пусть и не были похожи на героев из людских преданий. Вот и сейчас, даже несмотря на долгое заключение и раны, охотник двигался мягкой тенью среди людских жилищ. Даже хромота не была для него преградой. Откуда он умудряется брать столько сил, оставалось только догадываться. И вот сейчас Имва несся вперед вместе с ним, как настоящий охотник, как герой своего народа, который должен предотвратить страшные события. Именно этого момента он так долго ждал!

С облегчением Имва заметил, что они движутся в правильном направлении, ровно так он все и помнил. А запах стал даже хуже. Приходилось двигаться, прячась в тени, потому что не все из людей спали. В одном доме ярко горели огни и слышались взрывы зверского хохота.

В голове продолжали стучать тревожные мысли. Кто-то решил уничтожить его родину и этот кто-то был внутри леса. Его не волновали ни заветы предков, ни даже священные законы жизни. Кто-то разворовывал лес, покушался на саму суть их жизни. Ни в одной истории из тех, что они рассказывали друг другу, не было ничего похожего. Никто за всю историю народа амеванов не предавал саму природу. Исчезновение сока жизни и направляющих камней могло быть делом рук только того, кто жил в лесу. Кого-то, кому они доверяли.

Без направляющих камней силы жизни, что пронизывали лес, оказались бы подчинены хаосу. Форма леса станет такой же, как в мире людей. От них нельзя будет защититься. Порядок пошатнется, и ничто не сможет сдержать вырвавшуюся на свободу силу. Имва невольно обернулся и глянул на башню. Он продолжал ощущать жар и рев пламени от холодных камней.

«Я не должен был уходить, если бы я остался, я бы… я…» В груди засвербело. Остался бы, и что? Презрительные взгляды, кислые усмешки. Шепот за спиной. И пустота, съедающая изнутри. Пустота, от которой нужно бежать, потому что, если остановишься, – она тебя поглотит.

Имва вздрогнул и покачал головой. Нет, именно поэтому он и ушел. Зато сможет вернуться теперь. Когда в руках окажется сок жизни и он станет тем, кто его вернет, никто больше не будет так на него смотреть. Никто не станет смеяться.

Цветок возник перед внутренним взором, небесные лепестки мерцали тайным огнем – светом, который обещал надежду на новую жизнь.

От резкого вскрика Имва чуть не упал. Навнат прокричал, вырывая его из задумчивого оцепенения. Имва прижал птицу к себе, хотя та сопротивлялась, царапая его лапами. Похоже, петух устал сидеть за пазухой. Или просто выражал неодобрение.

В темноте было видно, как сверкнули глаза охотника. Парой легких шагов он оказался рядом. Имва прижал петуха к себе.

– Птица шумит, мешает.

Имва поймал себя на мысли, что не ощущает и тени чувств охотника. Ни сейчас, ни даже тогда, когда тот выбрался из клетки. Лишь по незначительной интонации или блеску глаз можно было догадаться о том, что тот испытывает. Ночной воздух стал заметно прохладнее.

– Он всегда со мной, мы связаны одним корнем. Он будет вести себя хорошо.