Он притягивает меня обратно к себе, смотрит сверху вниз дикими глазами, его челюсть сжата, он тяжело дышит. Его хватка усиливается.

— Это никого не касается, особенно Аметист, но девушки, с которыми я спал, ничего для меня не значат, — он выдыхает, наморщив лоб. — А ты кое-что значишь для меня, Ленор. В этом и проблема.

Мое сердце уже пропустило несколько ударов.

— Проблема? Ты спишь с девушками, которых не уважаешь, но ты уважаешь меня и…

— Дело не в уважении, — хрипло говорит он, притягивая меня к себе, пока я не оказываюсь прижатой к его груди, а другая его рука ложится мне на поясницу. Он прижимает мое тело к своему, пока я не чувствую каждым дюймом, насколько он тверд. — Я уважал их, хочешь верь, хочешь нет.

— Тогда в чем дело? — тихо спрашиваю я, жутко растерянная.

Он поджимает губы, хмурится, в его глазах появляется затравленное выражение.

— Я не так прост, Ленор. Я могу причинить тебе боль.

— Я знаю. Ты вампир.

Он закрывает глаза и тяжело выдыхает, его дыхание пахнет сладким вином.

— Дело не только в этом. Внутри меня живет… тьма. Она со мной всю жизнь, насколько я знаю. Тьма, ведущая к безумию и обратно. Тьма, которая питает зверя. Я не могу рисковать, выпуская на волю этого зверя с тобой.

Когда его глаза снова открываются, я вижу в их голубых глубинах нечто большее, чем просто боль. Я вижу темную фигуру с когтями и большими, широкими черными крыльями, которые закрывают солнце. Нечто прекрасное и ужасающее. Но я не чувствую страха.

Я тяну свободную руку вверх, прикладывая к его щеке.

— Тогда я приручу этого зверя.

Он пристально смотрит на меня, и по интенсивности его взгляда я не понимаю, он считает меня глупой, или я произвела на него впечатление. Затем он берет мою руку и подносит ее к своим губам, запечатлевая долгий, нежный поцелуй на моей ладони, не отрывая взгляда. Это похоже на поджигаемый фитиль, воспламеняющий мою кровь, устремляющуюся по венам к сердцу.

— Ты не знаешь, о чем просишь, — шепчет он мне в ладонь.

— Я знаю, что хочу тебя. На этом все.

Из его груди вырывается низкий рык, его глаза вспыхивают желанием.

— О, боже, — ругается он.

Затем хватает мое лицо обеими руками, целует с такой яростью, с такой страстью, что я чуть не падаю навзничь, мои колени подгибаются.

Он удерживает меня в вертикальном положении, одной рукой обхватывая мою поясницу, другой сжимая лицо, его губы прижимаются к моим, рот открыт, он облизывает мой язык.

Черт. Меня. Подери.

Будто фейерверк взрывается, подстегивая мой голод по нему, наши языки будто трахаются, глубоко и необузданно. Его рот поглощает мой, горячий, твердый беспорядочный водоворот губ, языка, зубов. С каждой секундой я завожусь все больше и больше. Он умело овладевает мной, поцелуй проникает в те части меня, о существовании которых я даже не подозревала.

Я задыхаюсь напротив его губ, мои руки путешествуют вверх по твердой, широкой спине, пытаясь сорвать с него рубашку, я как дикое животное на свободе.

Он отстраняется, и на мгновение кажется, что он передумает или отчитает меня за попытку испортить еще одну рубашку. Пальцы прижимаются к моим скулам, он открывает влажный рот, и когда я смотрю ему в глаза, то вижу мужчину на грани потери всякого контроля.

Пожалуйста, пожалуйста, разорви меня на части.

Уголок его рта приподнимается на секунду, показывая, что он услышал мои мысли.

— Я не буду нежным, — хрипло произносит он, тяжело дыша. Острый, опьяняющий запах его адреналина и желания наполняет мой нос.

— И не нужно, — говорю я, впиваясь ногтями в его спину. — Я хочу ощутить все, что ты мне дашь.

— Черт, — хрипло произносит он, хватая меня за подбородок твердыми пальцами, заглядывая мне в глаза с чем-то похожим на изумление. — Ты меня погубить хочешь, да?

Затем он снова целует меня, отодвигая назад, пока задняя часть моих бедер не касается кровати, и я не сажусь.

Он отступает назад, снимает рубашку, расстегивает джинсы, стаскивает их вниз вместе с боксерами и носками. Он полностью обнажен передо мной, его член торчит прямо вверх, твердый как камень и впечатляющий настолько, что у меня почти текут слюнки, тело пронзает острая боль желания.

Он правда самый потрясающий мужчина на свете.

Вампир.

Кем бы он ни был, сейчас он мой.

Я тянусь, чтобы снять свитер, но он качает головой.

— Не нужно. Ложись на кровать, — приказывает он.

Я делаю, как мне говорят, сердце подскакивает к горлу, когда он крадется надо мной, его пальцы обхватывают край моего свитера, он медленно тянет его, по коже бегут мурашки, когда он покрывает поцелуями каждый обнаженный участок.

Мое сердце трепещет, замирает. Жар нарастает между ног в ожидании.