– Порасторопней, ребята, порасторопней! Дремать нечего.

Мальчишкам лавочным он украдкой от покупателей давал легкие подзатыльники и произносил:

– Чего глаза-то вылупил да в носу ковыряешь! Убирай товар… Видишь, сколько товару нарыто. Ну, живо, живо! Почесывайся, почесывайся!

В полдень он начал посылать приказчиков домой обедать. Приказчики уходили домой по одному и, пообедав, возвращались снова в лавку. Сходил пообедать и приказчик Андреян. Вернулся он в лавку весь красный, расстроенный, запыхавшийся.

– Дозвольте на пару слов, Трифон Иваныч, – обратился он к хозяину.

– Что тут? Какие такие пары слов? Дело делать надо теперь, а не пару слов разводить! – огрызнулся хозяин. – Вон покупатели дожидаются.

– Что мне покупатели, коли, может статься, уж я и не служу у вас!

– Ты вздор-то не мели, а иди и продавай. Вон ситцу спрашивают. После поговорим.

– Я работать завсегда рад, а только нешто возможно такие слова! Такие слова даже очень обидно и слышать от бабы.

Андреян занялся с покупателем, а Трифон Иванович досадливо крякнул и почесал затылок.

– С Акулиной что-нибудь у него дома вышло… Ах, наверное, с Акулиной! – пробормотал он.

Андреян продал покупателю ситец и опять подошел к хозяину.

– Позвольте вас в уголок потревожить, чтобы опрос сделать, – опять начал Андреян. – После таких слов, воля ваша, я не знаю уж, в каких смыслах мне и руководствоваться.

– Что такое? Говори скорей!

Хозяин отошел в угол. Андреян стоял перед ним и слезливо моргал глазами. Прыщавое рябоватое лицо его было красно и подергивалось.

– Дозвольте, Трифон Иваныч, опрос сделать: кто у нас хозяин и кому я служу? – задал он вопрос.

– Что за вздор ты городишь! Конечно же, я хозяин, и мне ты служишь.

«Акулина, Акулина… Она что-нибудь набедокурила», – мелькнуло у него в голове.

Приказчик продолжал:

– Ну так знайте же, что Акулина сейчас мне отказала от места. Я ходил домой обедать, она налетела на меня, ни за что ни про что изругала и отказала. «До Рождества ты, – говорит, – можешь у нас оставаться, а после Рождества получишь расчет и поезжай в деревню, иначе я, – говорит, – тебя кормить не буду».

Трифон Иванович весь вспыхнул, но тотчас же совладал с собой и отвечал:

– А потому, что сам виноват… Ругатель… Ругаешься… Всех задираешь… Пересмешник… Никому спуску не даешь…

– Однако же, позвольте… Кто хозяин: она или вы?

– Коли я ее над домом в ключницы поставил, ты должен ее почитать, а не ругательные слова…

– Да когда же я, помилуйте…

– Ступай на место и делай свое дело!

– Однако должен же я знать, в каких я смыслах?..

– Ступай… После поговорим… Теперь некогда.

Трифон Иванович заходил в волнении по лавке и шептал на Акулину ругательства. «Однако что же это будет, ежели бабу так запустить! – думалось ему. – Смотри на милость, как женщина крылья расправляет! Из тихони, из смирной бабы и вдруг такие поступки! Нет, надо крылья подрезать ей, надо. Сегодня же подрежу». Самоуправство Акулины обеспокоило его вконец. Его уже и хорошая торговля в лавке не радовала, он хотел идти в трактир, вышел на порог лавки и вдруг столкнулся нос с носом с Акулиной. Она была в новом ковровом платке, подаренном ей недавно, в суконном ватном пальто и в ярком светло-зеленом платье, виднеющемся из-под пальто. Трифон Иванович увидал Акулину и попятился. Он даже обомлел.

– Чего тебе? – спросил он гневно.

– К вам пришла, милый, – прошептала Акулина, улыбаясь.

– Зачем?

– Шубу лисью покупать, голубчик…

Улыбка Акулины делалась все приветливее и приветливее. Глаза смотрели ласково. Трифон Иванович созерцал эту улыбку, эти глупо-добродушные глаза, и гнев его стал спадать.

– Я ведь сказал тебе, чтобы ты не смела в лавку приходить.

– Не стерпела. Ну что ж вы со мной поделаете?! Очень уж я люблю вас… Хотелось посмотреть, где и как вы, милый мой, торгуете… – бормотала Акулина.

– Ах, баба, баба! Что ты со мной делаешь!

– А сами-то вы что со мной делаете! Ну что ж, пойдемте лисью шубу-то покупать! Ведь обещались к празднику подарить.

– Тише, пожалуйста, тише… Приказчики-то что подумают. Да и не стоишь ты шубы. Зачем не в свои дела ввязываешься? Зачем Андреяна отказала?

– Нет, уж насчет Андреяна как хотите, а я не могу… Не могу я вместе с ним жить. Или я, или он… Так вы и выбирайте.

– Я бы и сам его отказал… А ругаю я тебя за то, зачем ты его отказала. Лавочные дела – не твоя статья.