– Однако мы вчера того… Изрядно… – проговорил он. – И дернула меня нелегкая пить!

– Ну вот… В кои-то веки! – отвечала Акулина. – К тому же вчера был большой праздник. Уж коли в эдакий праздник не выпить, то когда же и пить!

– С вами-то мне не следовало связываться.

– А что ж мы за паршивые такие, что с нами не следовало?

– Я про Пантелея… Человек на место приехал наниматься, а хозяин вдруг с ним пить вздумал! Эво сколько высосали! – кивнул он на бутылки.

– Да нешто это мы одни? Мы по малости… А тут и которые ежели приходящие пили… Тут и Анисья после нас охулки на руку не положила. Ночью приказчики, вернувшись с гулянки, заглядывали и, поди, тоже выпили. Так ведь всю ночь на виду бутылки и стояли.

– Приказчики сюда по ночам не входят.

– Не входят, да вошли. Ведь вы нешто могли слышать? Ведь вы были без задних ног. Мы вас вчера с Пантелеем под руки взяли, свели в спальню, раздели и на постель уложили.

– Ну вот… что ты мелешь!

– А вы нешто ничего и не помните? Хороши же вы были! Ну, да и то сказать: ведь вы старенький, годы уж ваши такие…

Трифона Ивановича так и покоробило от этих слов. Он вспомнил, что действительно вчера сильно напился в компании Акулины и ее племянника. Ему сделалось совестно. Акулина между тем продолжала:

– А только и блажной вы во хмелю… Ужасти, какой блажной! Да и ревнивый. Вдруг ни с того ни с сего к Пантелею приревновали. Он меня по спине погладил ласковым манером, а вы сейчас ругаться…

– Не гладь другой раз… – отрывисто отвечал Трифон Иванович. – Ведь ты из себя хозяйку разыгрываешь, хочешь, чтобы тебя почитали, как хозяйку, а где ж это видано, чтоб прислужающие люди по спине хозяйку гладили.

– Да ведь он племянник.

– Ну, это еще вилами писано, племянник ли он. Ты мне прежде паспорт его покажи.

– Что ж, он покажет, что ж, он не беспаспортный. А только все-таки так ругаться не следовает, потому только он всего и сделал, что обхватил меня да пощекотал два раза по спине… Ну а я щекотки боюсь и завизжала. Ведь вы даже драться лезли. Попомните-ка.

– Башку даже прошибу, вот что я сделаю, коли во второй раз такое-эдакое случится. Что под рукой у меня будет, тем и прошибу. Да еще мало того, вон выгоню. Пускай убирается ко всем чертям! – горячился Трифон Иванович.

– Хвалитесь, хвалитесь! Вы озорник известный! Вас зависть берет, коли молодая бабеночка поиграть вздумала.

Сами вы сидите кикиморой и дуетесь как мышь на крупу, а с другим и поиграть не позволяете.

– Не модель.

– Да ведь коли бы я без вас, а то при вас.

– Все равно не модель. Да ты ему и сегодня скажи: коли ежели он что – я его сейчас в шею.

– Нападайте, нападайте на беззащитную сироту на чужой стороне. И так уж его сегодня ночью приказчики поколотили, так что вот он вам на них жалиться хочет.

– А ты уж с ним сегодня утром успела повидаться? – ядовито спросил Трифон Иванович.

– Знамо дело, сегодня утром умывалась в кухне под краном, так виделась. Да и ночью…

– Что ночью? – вскричал Трифон Иванович и сжал кулаки.

– Ну чего вы петушитесь-то! – улыбнулась Акулина. – И ночью вставала, когда драка-то вышла. Ведь я не каменная… Тут такое буянство по всей квартире было, что упаси боже… Мертвого так подняли бы…

– Отчего же я-то ничего не слыхал?

– Оттого что очень сильно выпимши спать легли.

– Что за вздор ты городишь!

– А то как же?.. Мы даже оченно удивлялись, что вы ничего не слышите, потому весь дом на ногах был.

Трифон Иванович не знал, куда и глаза деть. Он сидел за столом потупившись и мешал чайной ложкой в стакане. Акулина продолжала:

– Ведь тут словно на пожаре крик-то был. Вернулися приказчики домой с гулянки пьяные и видят, что неизвестный человек у них на койке спит. Чем бы у кухарки спросить, что, мол, это за парень такой, а они его за вора приняли да давай бить и вон гнать. Говорю им, что это, мол, наш новый приказчик, племянник мой, а они не верят… Старший приказчик бросился к вам, чтобы вас будить, – не знаю только, почему вы не встали.

– Что ты говоришь! – воскликнул Трифон Иванович, и его ударило в пот.

Он поднялся с места и, заложа руки за спину, в волнении начал ходить по комнате. То обстоятельство, что вот он, солидный человек, уважаемое лицо во всем доме, и вдруг увлекся до того, что напился в компании с приезжим деревенским парнем, так и грызло его.

Вошел старший приказчик, чтобы взять ключи и идти отворять лавку. Поклонившись хозяину, он сказал:

– А только вы, Трифон Иваныч, будьте добры, извольте сказать этому новому… Пантелей он, что ли… Бахвалится, что вы его в приказчики в лавку взяли… Чтобы он таких поступков не делал. Прихожу я вчера тихо и благообразно домой – вдруг на моей кровати мертвое тело неизвестного звания мужчины… Я его будить, чтобы он опростал мое место, а он как вскочит да по уху… Помилуйте, что ж это такое?.. Ведь он мне физиономию исцарапал.