Шрифт:
– Акулина Степановна! Беги, матка, скорей в кухню! Принимай гостя! – кричала она. – Племянник твой из деревни приехал! Пантелей приехал!
У Трифона Ивановича и руки опустились. Он стоял как ошпаренный и переминался с ноги на ногу. Акулина оттолкнула его и опрометью бросилась в кухню.
XVIII. Племянник приехал
В кухне стоял Пантелей. Это был молодой, статный, белокурый мужик в поношенном нагольном полушубке, в валенках и с пестрядинной котомкой за плечами, к которой были привешены сапоги. Завидя входившую Акулину, нарядную, в шелковом платье с турнюром, одетую «по-господски», он сначала удивленно попятился, но потом поклонился в пояс и, тряхнув волосами, сказал:
– Здравствуйте, тетенька Акулина Степановна! Все ли в добром здоровии?
– Ничего, живем помаленьку, – жеманно отвечала Акулина и прибавила: – Что ж, надо поцеловаться с приездом-то…
Она подошла к Пантелею. Пантелей отер рукавом полушубка губы, и они поцеловались.
– И не узнать вас, – сказал Пантелей, осматривая ее с головы до ног. – Совсем на манер купчихи стали. Наряды такие, что страсти…
– На хорошем месте живу – оттого. Когда приехал?
– Только что сейчас с машины.
– Ну что ж, разоблакайся да садись. Снимай котомку-то.
Пантелей стал снимать котомку, потом снял полушубок и остался в линючей розовой ситцевой рубахе и в жилетке, застегнутой на все пуговицы. От него так и несло запахом деревенской избы – смесью запаха дыма, полушубка и печеного хлеба.
– Садись, так гостем будешь, – промолвила Акулина. – Вот сейчас чаю напьемся. Анисья! Ставь-ка, девушка, самовар.
– Самовар-то потом куда подать прикажешь? – спрашивала Анисья. – В горнице чай пить будете или здесь, в кухне?
– А вот я сейчас у Трифона Иваныча спрошу. Ты ставь уж только, ставь…
– Я живо.
Анисья загромыхала самоваром и самоварной трубой. Акулина отправилась в комнаты.
– Трифон Иваныч, Пантелей из деревни приехал. Племянник… Вот тот самый, о котором я вам говорила, – сказала она Трифону Ивановичу.
Тот был мрачен и хмурился.
– Ну а мне-то что? – отвечал он.
– Как что? Да ведь он для вас приехал, чтобы в услужение, на место Андреяна…
– Ну, это еще там видно будет.
– Трифон Иваныч… Он у нас и остановится. Там в приказчицкой есть койка Андреяна.
Трифон Иванович промолчал. Акулине это не понравилось.
– Что ж вы как будто и не рады, – проговорила она.
– Чего ж мне радоваться-то? Ведь он не мой племянник.
– Странное дело! Я давеча вашему племяннику радовалась и угощала его, а вы моему племяннику и порадоваться не хотите.
– Лучше бы ты и моему-то племяннику не радовалась, – произнес он с неудовольствием.
– Трифон Иваныч, он и на наших харчах будет…
– Пускай ест, авось не объест.
– Вы когда же с ним рядиться будете?
– Как рядиться? Какая такая ряда? Насчет чего?
– А в приказчики-то, на место Андреяна. Ведь я его нарочно для этого выписала.
– Не годится он мне в приказчики. Мы ему другое место сыщем.
– Как же вы можете говорить, что он вам не годится, коли вы даже и не видали его?
– Не надо и видеть. Человек жил в Москве в извозчиках, а ты его в суровскую лавку в приказчики ладишь.
– Врете вы! Он, кроме того, в Москве яблоками торговал.
– А у нас в лавке такой товар, чтоб с нежными материями обращение иметь. У него и лапы-то для этого не годятся.
– Ну, уж вы наскажете! Парень он молодой, привык нет.
– Пока он будет привыкать, так всех покупательниц у меня разгонит. Ведь у нас тоже не один простой народ в лавку заходит, а и дамы бывают.
– Он и с дамами может. Нешто он дам не возил, когда в Москве в извоз-то ездил? Дамы у него и яблоки покупали.
Трифон Иванович нахмурился еще больше и сказал:
– Не дури! Оставь… Вот что!
– Да что «оставь»! Я беспременно хочу, чтобы он у нас в приказчиках жил.
– Мы ему другое место найдем.
– А я не хочу другого места. Я хочу, чтобы он у нас жил. Что это, в самом деле, с утра как начали, так целый день все обижаете меня!
Она заморгала глазами и приготовилась плакать. Трифон Иванович опешил.
– Ну, полно, полно… Довольно… Будет… Ведь еще не сейчас его в приказчики брать… Об этом мы еще поговорим.
– Нет, надо сегодня уговор сделать. А сейчас пока вы хоть посмотрите его. Он парень расторопный, грамотный. Сем-ка я его сейчас сюда позову да чайком попою, а вы посмотрите.