Догадалась? Не догадалась?..

Стоит? Не стоит?..

А впрочем, какая разница?!

Всё равно теперь уже ничего не изменишь…

** *

В Пирее мы оказались минут через сорок. А потом ещё столько же бродили по пирсам и набережным, выискивая подходящее для наших целей плавсредство. Круизные суда и паромы я не рассматривал. Путешествовать на таких долго и муторно. То ли дело небольшие моторные катера, украшенные для пущей романтики парусами. Они и скорость могут приличную развивать, и с пассажирами, как правило, проблемы не возникает. Два-три человека всегда найдут между собой общий язык, в отличие от толпы малознакомых людей, связанных только общим желанием переместиться из пункта А в пункт Б, а вот во всём остальном – относящихся к друг к другу, в лучшем случае, безразлично или хотя бы без явной неприязни.

Внешне у нас с Ларой никакой неприязни не наблюдалось, безразличия вроде бы тоже. Вот только за последние полтора часа, с тех пор, как спустились с Акрополя, она не произнесла ни слова. Молча кивала на мои указания, делала, что говорил, мотала головой, если не соглашалась…

Трижды она таким образом отвергала уже почти выбранное мной судно. Но с четвертым мне всё-таки повезло. Его мы нашли на одном из причалов, заполненном небольшими «семейными» яхтами. Та, на которую ведьма дала согласие, имела длину около двенадцати метров, довольно мощный мотор, парусное оснащение, кубрик-салон на четыре койки и название «??????», продублированное снизу латинскими буквами. «Таврос» на греческом означало «бык». Ведьма, правда, как мне показалось, на эти тонкости внимания не обратила. Судя по загоревшимся глазам, сначала её заинтересовала внешняя красота судна, а чуть погодя – чистота на борту.

С хозяином яхты я договорился за пару минут. Просто сунул ему в руки пачку наличных и произвёл лёгкое магическое внушение. Мол, всё в порядке, мы его старые друзья и практически бизнес-партнёры, поэтому не будет ничего страшного, если мы заберём его яхту на пару деньков и оставим её где-нибудь в Ираклионе или поблизости.

Обучиться, как управлять судном, оказалось легко. Хозяин всё сам показал и объяснил, что, где и как. Плюс я ещё немного пошарил в магической «ноосфере» и привычно изъял оттуда необходимые знания и умения. Морским волком конечно не стал – опыт есть опыт, но ведь и яхта не танкер и не линкор, и уж тем более не аэробус, а с небольшим, напичканным электроникой катером справится и новичок.

Выход из акватории порта прошёл гладко, спокойно, на малом ходу, с соблюдением всех навигационных и прочих правил, а на большой воде я уже стесняться не стал – врубил двигатель на полную мощность, окружил яхту специальным магическим куполом, и мы понеслись по волнам.

Когда на траверзе показалась Эгина, наша скорость достигла пятидесяти узлов.

Двести миль до острова Крит я рассчитывал пролететь за четыре часа.

Если бы не магия, наше плавсредство от такой скорости попросту развалилось бы, а мотор стуканул уже на четвертой-пятой минуте. Длительная работа в форсажном режиме поддерживалась исключительно волшебством. Им же обеспечивался сильный попутный ветер, наполняющий развернутый во всю ширь парус-спинакер.

Не меньшее внимание приходилось уделять и «чистой» воде под килем. Прыгать на скорости с волны на волну – то ещё «удовольствие». Не только всю задницу себе отобьёшь, но и рискуешь вылететь с банки в самый неподходящий момент. Поэтому внутри магической сферы вода представляла собой относительно ровную, подёрнутую лёгким штилем поверхность, практически как в деревенском пруду. Форштевень резал морскую гладь без какого-либо напряга. Из-за ревущего двигателя корпус мелко дрожал, но качки почти не чувствовалось. Вода за кормой кипела, солёные брызги взметались, наверное, выше клотика, однако на палубу попадала, дай бог, десятая часть – плотный воздушный сгусток, создаваемый несущейся на всех парах яхтой, легко рассекал и сметал с дороги поднятую над морем водную взвесь.

Я управлял судном с юта, стоя на небольшом возвышении, держась за штурвал и расставив ноги подобно бывалому капитану. В принципе, находиться на палубе было необязательно. Благодаря магии, я мог бы спуститься в салон и продрыхнуть там до самого Крита. Магический «автопилот» довел бы яхту до острова самостоятельно. Тем не менее, мне приходилось изображать рулевого, чтобы не упускать из внимания спутницу.

Лара, как устроилась в самом начале плавания на носу «Тавроса», так всё путешествие там и провела, сходя оттуда лишь дважды: первый раз, когда я позвал её в кубрик перекусить, второй, когда мы причалили в Малье.

Четыре часа ведьма неподвижно сидела перед форлюком, поджав под себя ноги и вцепившись руками в невысокое ограждение.

О чём она думала? Бог весть. Возможно, и впрямь поняла, что её ожидает на Крите, но никак не хотела поверить. Возможно, пыталась найти какой-нибудь способ, чтобы избежать неизбежного. А возможно, ей стало просто на всё наплевать.

Над её головой трепетал гюйс, но только не тот, привычный для греческих судов белый на голубом крест, а синий флаг Евросоюза со звездочками. Внизу на бортах красовалось название яхты. Во всём этом было что-то действительно символическое. Как будто на самом деле, как в древних легендах и мифах, волшебный бык уносил похищенную Европу на далёкий и страшный остров, где под сенью раскидистого платана должно было совершиться то, что когда-то предсказали ей мойры…

Весь путь я следил за Ларисой, окружив нос яхты невидимым коконом, чтобы он тут же оповестил меня, если ведьма начнёт колдовать. Всё это время в душе у меня словно боролись две абсолютно разные личности. Первая тихо шептала: «Это неправильно. Надо найти иное решение. Если ты это сделаешь, обратной дороги уже не будет». Вторая решительно отвергала любые сомнения: «Нельзя быть игрушкой в чужих руках. Ты должен сам принимать решения, или кто-то решит за тебя. Когда выходишь на битву, не надо думать, как правильно умереть. Надо думать, как победить. Любая цена – ничто перед поражением, а смерть – это не оправдание проигрыша…»